"Ив.Касаткин. Тюли-люли (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Забежал раз подальше и удумал напугать тятьку. Присел за лопух, серд-
це колотится... Сидит и ждет, - чтоб выскочить, да как ухнуть!
И видит: показывается тятька из-за поворота. Идет и громко ругается,
кулаки кому-то сучит, а кому - не видно. Лицо у него - точно кислого
квасу хватил... Чесанет в затылке, двинет картуз на ухо - и снова костит
того пуще, а в промежутки айкает:
- Ай-яй-яй!..
Присмирел Силашка за лопухом, не стал пугать тятьку, пропустил мимо.
Пошел сзади и стал разглядывать его со спины, стал думать о тятьке раз-
ное. Долго думал, и жаль стало тятьку, жаль его спину под большим мешком
и ноги в узких портках, и эти завитушки волос из-под рыжего картуза -
всего жаль!
Петушком зашел сбоку и поднял на тятьку робкие глаза.
- Тять, у тебя ноги устали? Сыми лапти, а я их понесу. И мешок сыми,
я понесу...
Словами и голубостью глаз просил: сыми-де, и тогда будет легко, -
можно хоть тихо, хоть бегом...
Думая о другом, тятька покосился на него. Шагал-шагал, - и еще раз
уперся долгим взглядом в светлые Силашкины глаза. Шагал-шагал, -
мелькнул еще раз глазом по Силашке, поддернул мешок на спине, крякнул и
согнал с лица кислое, даже улыбнулся.
Шел-шел, - да как схватит Силашку на руки, да как подбросит его выше
головы, да еще раз... Прижал, дыхнуть некуда, и давай целовать в нос, в
шею, во что попало. Как есть с ума спятил! Борода у него щекотучая, душ-
ная, Силашка увертывается, дрягает ногами, хохочет...
У тятьки уж и картуз слетел, а он знай свое:
- Ах ты, наследыш мой, сопатка, гнездыш желтоносый, курья кость!.. Ах
ты, ягнячья шерсть!.. Ах ты, поросятина несоленая, чилим сморчковый, по-
чечуй с горохом!.. Ведь вот ты какой... да вишь ты какой!.. да откель ты
такой взялся?
Спустил наземь. Наклонился к самому Силашкину лицу, опершись ладонями
в коленки, - и глядит, глядит через свисшие на лоб волосья... Да как
растаращит глаза, да как рявкнет во весь голос:
- Ты чей!?
И далеко в лесу тотчас же кто-то звонко крикнул:
- Чей?
- Мамин, - твердо сказал Силашка, и перед ним живьем встали ее серые
глаза и как бы пронесся сладко-горьковатый запах ее тела...
Но, глянув на тятьку, на любовно кипящие в бороде губы и зубы, на
раскоряченные ноги в узких портках и на упертые в колени руки с голубыми
жилами, - изо всей груди выдыхнул:
- И твой...
- То-о-то!..
И в лесу, совсем рядом, кто-то спокойно сказал:
- То-о-то.
- А тятьку тебе жаль?
- Знамо, жаль...
- А Сивку?
- Не жаль... он не наш, Терехин.
Так они шли рядом и без передыху говорили про всячину. Никогда тятька