"Ив.Касаткин. Тюли-люли (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

го-нибудь жует, а через губу слюна.
- Гы-гы-ы! Подай, бык-те бодай... гы-ы!
Только и всего от Никанорки.

II.

Той же ночью Силашке приснилась страшная мельница.
Многое множество Никанорок, глазом не охватишь, топоча ногами, вихрем
носилось вкруг Никиты и все Никанорки зараз вскрикивали:
- Бык-те бодай! Гы-гы-гы-ы!..
А Никита в кругу Никанорок, сгребши бабку Марью за подол, с вывертами
отплясывал перед ней вприсядку и как в трубу трубил:
- Пошевеливайсь!..
Никанорок туча-тучей. Никанорки так ходуном и ходят. Дед взмахивает
ногами поверх головы, взлетает выше Никанорок, щелкает языком и знай гу-
дит:
- Пошевеливайсь!..
Никанорки стараются еще пуще, мчатся что есть сил, вихрятся так, что
от них ветер свищет, а из-под ног пылью мука летит...
Бабка же вдруг уперлась и заголосила:
- Родимо-ой ты-ы мо-о-ой!..
Откуда ни возьмись - тятька. Шипом шипит:
- Подхватывай за ноги, а я в головах...
Тут Силашка и проснулся.
Слышит, и впрямь бабка в сенях голосит. Вскочил, глаза вытаращил - и
спросонок глядит, глядит...
Рассветало. Окошки мутные, сумрачь, синь, холод, в трубе поет ветер,
за стеной шипит вьюга, а дверь настежь расхлебячена - и в избу потихо-
нечку всовывается да всовывается большая белая колодища...
В двери, тяжело дыша, застряли с этой колодой отец, сосед Тереха,
мать, Оська Лодыжкин. Тут же, улыбаясь и гыкая, пыхтит и Никанорко. А
чужой черный мужик в огромном обовьюженном тулупе, напружась у заднего
конца колоды, щелкает языком и как в трубу гудит, дивясь на Никанорку:
- Эк, ты какой... Пошевеливайсь!
А Никанорко:
- Гы-гы-гы-ы!.. бык-те бодай...
Пыхтит, косопузится, подхватывая колоду не там, где надо, и развора-
чивает рот в такую улыбку, что под вороньей шапкой уж не лицо, а одна
дикая дыра с зубами.
Колоду втащили и, шипуче перешептываясь, поставили середь избы на
стол. Зажгли и прилепили к колоде тонкую желтую свечечку. Огонек заколы-
хался тоже желтый, живой, так к себе и притягивающий... Вся изба и мут-
ный рассвет, и все лица, и все вздохи будто влипли в это хитрое, играю-
щее желтое пятнышко. В нем было что-то старинное, страшное, но надобное.
Даже Силашка сразу это понял и пальцы его сами собою остановились у губ
и перестали брынькать.
Тереха принес псалтырь. Вошли еще люди. Встали все над колодой с оди-
наково строгими лицами, мрачно потупились, руки плетьми опустили, - мол-
чат...
Одна только бабка Марья, пав головой и грудью на колоду, как над мла-