"Ив.Касаткин. Тюли-люли (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

денцем в люльке, лепечет ласковые старушечьи слова, торопливо ведет пос-
ледний горестно-сладкий разговор.
Вьюга покидывает в окошки снегом, ветер шеберстит и ощупывает стены,
шушукается, вздыхает, поскрипывает ставней. А в трубе будто потрясучий
бездомный кобель засел: так и юзжит, так и взвизгивает, окаянный, хоть
туда с кочергой лезь!
Чужой черный мужик устроил лошадь и вошел в избу. Щеря ядреные сахар-
ные зубы, гребет пятерней обмерзлую бороду, топочет в пол валенцами и
покрякивает, будто на банном полке.
В лад вздохам и молчанью, сосед Тереха раскрыл псалтырь и ногтем при-
жал то место, с которого читать. Вот он взметнул вверх бровями и даже
рот раскрыл, чтоб начать, - как чужой мужик вдруг замахал для согреву
руками и гулко захлопал ими по тулупу, ревуче крякнул, будто кипятком
окатился, и густым, как смола голосом, не к месту громко, стал рассказы-
вать:
- Метил вчерась к ночи утрафить. И дорога, заметь, ладная была. А
посля как замело-замело-о-о... ух ты, батюшки мои! Проезжаю Гагино, сват
и говорит: ночуй, куды тебя понесет? Не послухал, заметь... Ах ты, не-
чистая сила! Кружил-кружил всю ночь, хоть реви! Ну, вижу, пришло узло к
гузну: ложись в ряд с Микитой и помирай. И заметь - на овины вынесло.
Гляжу: - тут и есть! Ах ты, распропори ее, погоду самую!..
Взял из угла веник и давай охлестывать с валенцов снег. Тут Силашка и
приметил, что валенцы у него выше колен, белые, с красными горошками,
как у Сеньки Зуйка. Тятька пообещал ему такие же, да так и забыл, ужо
надо мамку попросить.
А мужик махнул веником на колоду и, продолжая охлестывать, сказал:
- Ему всякая дорога теперь ладна: лежи-полеживай! Ну, а я, стало
быть, как говорится, даже попужался. Живому, заметь, да здоровому поги-
нуть, хе-хе... не хоцца!
Охлеставши валенцы, веник он бережно, как хрупкую посудину, прислонил
в угол. Выпрямился, поднял черную бороду с играющими в ней светлыми ка-
пельками, надул красные щеки, со свистом фукнул в усы и, глядя на желтый
огонек свечки, широким розмахом отогнул полу тулупа и вынул из штанов
куколку в сарафане - нарядный пестрый кисет, удавленный за головку шнур-
ком. Раскрутивши под горлышком шнурок, достал бумажку, аккуратно распра-
вил ее, вздохнул и, мигая, двумя пальцами протянул отцу.
- От Петра Минеича, от хозяина... трешница на помин души, - сказал он
и тут же ловко дернул за шнурок: кисет опять стал с головкой, как кукол-
ка, и юркнул в мужиковы штаны.
Сосед Тереха без промедления взметнул бровями вверх и бабьим голосом
начал читать псалтырь, водя ногтем по надобному месту.
Люди завздыхали, вышептывая божественные слова. Кто-то снял с Ника-
норки шапку, он гыкнул и распялил рот, принимая шапку мохнатыми со-
бачьими рукавицами.
А черный чужой мужик, скинувши тулуп, примерился глазом к печи и по-
лез на ее, таща за собой и тулуп, чтоб укрыться.

III.

Завернули такие крутые морозы, что дым из труб в небо силком пропихи-