"Элен Кашнер. Томас Рифмач" - читать интересную книгу автора

Он так и подскочил от моего голоса и кинулся к двери. Но открыв ее,
отступил на шаг.
- Храни Господь этот дом, - произнес человек с порога. Это был
цыган-лудильщик. И вид у него был самый что ни на есть мошеннический. На
смуглом, изборожденном морщинами лице мерцали темные глаза, полускрытые
прядями волос; вокруг шеи обмотан грязно-желтый платок, поверх него
болтаются амулеты и всякие безделушки. - Да хранит вас Бог от любой напасти
и горя, от урусков в ущельях и от Благословенных под холмами.
- Не интересуемся, - сурово этак говорит ему Томас.
- О сэр, - заныл цыган, - всего лишь крошку еды, подкрепить мой
бедный живот, да обогреться у вашего очага, и я пойду своей дорогой. А если
у вас есть худая кастрюля...
Менестрель так и стоял, уставясь на лудильщика, пришлось мне
вмешаться.
- Слушай-ка. Я могу дать тебе холодной овсянки, а если хочешь
скоротать ночь в хлеву - добро пожаловать. Но у моих псов чуткие уши, да и
я еще не совсем ослеп, поэтому не советую на добро заглядываться.
- Нет-нет, славный хозяин, - говорит цыган скромно так. - Позвольте
мне только послужить вам. Я пришел издалека и слышал новости о великих
людях на востоке, могу рассказать о королевском дворе, о храбрых рыцарях и
прекрасных дамах. У меня есть красивые товары на продажу... - он вытащил
грязный сверток и ловко бросил Томасу. - Ленты для ненаглядной, сэр? Знаки
любви?
Томас отшвырнул сверток, словно это была раскаленная кочерга.
- Тогда, может быть, что-нибудь для хозяйки дома? - мошенник
повернулся и тут как раз перед ним оказалась только что вошедшая Мэг.
- А, - говорит она ему, - ты все-таки добрался... Садись, я дам тебе
поесть, а ты можешь припаять ручку к моей кастрюле, она уже год как
болтается. Да не стойте вы тут как два столба, - велела она нам, - а то
дождетесь, возьмет кто-нибудь, да коня к вам привяжет.
Томас отошел в сторонку, давая лудильщику войти в дом.
- Что ж ты нам сразу не сказал, что тебя пригласили? - кисло
осведомился он.
- Человеку хочется быть желанным самому по себе, - потупив глаза,
заявил цыган.
Он уселся и принялся за работу и при этом рта не закрывал. Я уж не
упомню всех его сплетен. Мэг вязала, а я плел веревочку из вереска, думал,
может, на струну для арфы Томасу сгодится. Он рядом сидел, обстругивал
вересковые прутья крошечным ножичком, но пока лудильщик болтал, у Томаса на
одну хорошую заготовку три испорченных приходилось: то перетончит, а то и
вовсе пополам перережет.
- ... и случилось тут великое горе для подруг королевы, - трепался
цыган. - Одна из них понесла от человека низкого звания, а сама - еще
незамужняя девушка. Ее спрашивают, кто ее совратил, а она молчит. Король в
гневе. Что ж это делается? При собственном дворе порядка нет! Королева
своих дев уберечь не может! Взял и запер девушку в башню без окон, пока она
не назовет имени совратителя.
Я хотел взять у Томаса следующий прут и тут увидел, что он завязал
вереск чудным узлом и вцепился в него так, что пальцы побелели.
- Ну и глупый король, - говорит моя жена. - Раз девица не хочет парня