"Элен Кашнер. Томас Рифмач" - читать интересную книгу автора

Он коротко взглянул на нее и вспыхнул, словно мы узнали про него
что-то сокровенное.
- Каждый зарабатывает себе на жизнь, чем может, - сказал он и пожал
плечами.
- Ну, ну, приятель, - упрекнул я его, - человеку нечего стыдиться
дара Божьего. Хорошая песня ничем не хуже доброго тележного колеса или
крепкого горшка.
- Колесо, - повторил он, - горшок... Честный торговец. - Он тряхнул
головой, как пес, когда блоху гоняет, и лукаво улыбнулся.
- Может, мне лавку открыть? Добротные стихи на продажу! Побасенки за
полцены!
Мэг тут же вставила в тон ему:
- Ага, лавку, и еще жену хорошую, чтобы выручку берегла, пока ты по
холмам шляться будешь после своих стихов да песен.
- Да разве ж найдется жена, - подхватил он, - чтоб была хоть
вполовину так же хороша, как хлопотунья Мэг? - Томас нагнулся и поцеловал
ее в морщинистую щеку, а она и не подумала отчитать его за нахальство. -
Утром я уйду и буду молиться, чтобы успеть в Далкейт, пока не кончится
свадьба. Старый герцог Колдшильд выдает свою дочь за барона Далкейта. По
этому поводу ожидается большое веселье: арфы, псалтирионы, тьма-тьмущая
акробатов, менестрелей и ученых медведей, а народ во всю глотку вопит:
"Осанна!" Герцог лично пригласил меня, - Томас улыбнулся, - а вот дочка
его, по-моему, не обрадуется. Как вы думаете, подойдет ей моя новая песня?
Что-то мне не понравилось в его улыбке на этот раз.
- Может, понравится, а может, нет, - говорю я. - По мне, это не самая
подходящая песня для новобрачной.
- Ну да? - удивился арфист.
- Думаешь, на свадьбе стоит петь про то, как дамы зазывают эльфийских
рыцарей? Не знаю, как там жены баронов, только мой тебе совет: не надо бы
здесь про это.
Он вроде как расстроился и говорит:
- Но ведь дама в песне умная и в конце концов своего добивается. Как
она с ним справилась, а? А как ловко отшила его с этой загадкой про
блоху... в ухе?
- Поостерегись, Томас, - сурово изрекла моя Мэг. - Гордость - плохой
советчик и Жестокий хозяин.
Он живо повернулся к Мэг, я думал, дерзость скажет, но вышло иначе.
- Я знаю, - с трудом проговорил он, - что гордость - горькая приправа
ко всем делам человеческим. Я повидал мир, госпожа моя. В нем нелегко
живется, если у тебя нет титула и земли. Смотрю я на вас двоих и завидую.
Королева горшков и повелитель овец - вы добрые, щедрые люди. Но я видел
много других замечательных людей, по-настоящему талантливых, вынужденных
тратить все свои силы на поиски пропитания. Никто не перевяжет рану, если о
ней молчать, никто не положит монету в сжатый кулак, что бы там ни
заповедал людям Господь. Робкий менестрель, забившийся в угол трапезной и
зарабатывающий своей арфой на хлеб, на кров и на пару подзатыльников в
придачу, разом превращается в человека гордого и независимого, стоит лишь
хозяину отлучиться ненадолго.
- Рифмач, - тихонько окликнула его Мэг, - а ведь с твоими песнями то
же самое.