"Михаил Касьянов, Евгений Киселев. Без Путина (Политические диалоги) " - читать интересную книгу автора

Впрочем, когда Ельцин только начинал свое восхождение, многие
оппозиционеры эпохи гласности и перестройки, особенно диссиденты и
правозащитники со стажем, да и просто "политически грамотные" московские и
питерские интеллигенты относились к нему с не меньшим скепсисом. Еще бы:
провинциальный номенклатурщик, откровенный популист, ратует за уравниловку.
Почему-то даже далекие от монархических взглядов люди особенно любили
припомнить Ельцину, что в бытность первым секретарем Свердловского обкома он
распорядился снести Ипатьевский дом, где в 1918 году были убиты Николай II и
его семья, хотя решение об этом приняли в Москве на самом верху. А как
настороженно отнесся академик Сахаров к идее, чтобы Ельцин возглавил первую
в истории СССР парламентскую оппозицию! Именно из-за особого мнения Сахарова
Борис Николаевич стал лишь одним из пяти сопредседателей Межрегиональной
депутатской группы. Мало кто верил, что бывший секретарь обкома партии,
советский человек до мозга костей, сможет быть настоящим лидером оппозиции.
Зато теперь ясно, что только Ельцин мог составить реальную
демократическую альтернативу Горбачеву. Как ни силен был подъем
демократического движения в СССР в конце 80-х годов, ни академик Сахаров, ни
профессор Афанасьев, ни Гавриил Попов, ни Анатолий Собчак, ни кто-нибудь
другой не смог бы на равных побороться с Горбачевым за власть в стране.
Сила Ельцина была в том, что, в отличие от других республик CCCP где
главой независимого государства мог быть избран ученый-физик (Станислав
Шушкевич в Белоруссии), востоковед (Левон Тер-Петросян в Армении) или
профессор консерватории (Витаутас Ландсбергис в Литве), в огромной
консервативной России кандидат в президенты должен быть принят старой
советской элитой. Ельцин, при всей его демократической риторике, при всем
его популизме, был знаком и понятен правящей номенклатуре, партхозактиву -
назовите, как хотите. Иначе в мае 1990 года его не избрали бы председателем
Верховного Совета России, где демократы составляли меньшинство. То, что
произошло в августе 1991 года, приятно считать победой отважных россиян,
которые вышли на улицы, протестуя против ГКЧП, строили баррикады на Новом
Арбате, защищали Белый дом. Особенно если ты сам был среди них. Но куда как
более важным на самом деле оказалось другое обстоятельство: партхозактив
посмотрел на гэкачепистов, прикинул, какую цену, в том числе кровью, ему
предлагается заплатить, чтобы эти монстры пришли к власти, подумал-подумал и
сделал свой выбор.
Одна из сложностей для Касьянова состоит в том, что, в отличие от
Ельцина образца 1989-1991 годов, в России сейчас нет революционной ситуации.
И хотя в стране глубокий кризис, "верхи" все еще могут управлять по-старому,
а "низы" все еще хотят верить, что эти самые "верхи" сумеют решить их
проблемы.
Победить на выборах 2008 года Касьянову вряд ли бы удалось. Но он смог
бы сделать то, что когда-то удалось генералу Лебедю, - прийти к финишу с
весомым результатом, который заставил бы Кремль с ним считаться, вступать в
переговоры, искать договоренностей. А это было бы уже немало. Видимо, это и
напугало власть, и она не допустила экс-премьера до старта президентской
кампании.
Но в конце концов политическая жизнь на этом не заканчивается.
Касьянову только чуть за пятьдесят. Перефразируя слова одного из героев
любимого сериала "Семнадцать мгновений весны", можно сказать, что возраст
расцвета для политика у него еще далеко впереди.