"Елена Кассирова. Пирожок с человечиной " - читать интересную книгу автора

киоске на местной площади, плешке, Костину газету раскупали в полчаса. Кому
не досталось, ехали за ней на "трех семерках" к ближайшему метро в Тушино.
Костин дом подписался на "Это Самое" на год. Старшеклассницы из Ольгиной
школы ждали Касаткина у подъезда. Переметнулись к нему иные фанатки
рок-групп.
Две самые настырные девочки засели на подоконнике между последним и
предпоследним этажами у Кости на лестнице. Согнало их только присутствие на
чердачной лесенке бомжей, спавших или евших.
Кстати, у Харчихи удвоилось заказов. Матрена даже повысила цены - все
равно покупали.
В своем "Ресторанном рейтинге" Касаткин посвятил Харчихе очерк. К ней
стали приезжать за пирожками издалека. Костя, правда, спохватился, что
засветил ее для налогов. Но она не ругала его. Отнеслась удивительно
спокойно. На Костины извинения махнула рукой и сказала:
- Ну тябя в задняцу.
На Костину серебристую "Субару" местные люди не только не гадили. Ею
гордились как местной достопримечательностью не меньше, чем пизанцы башней.
Костя пожалел, что потратил тысячу баксов на стопроцентную секьюрити.
Нашлись добровольцы - охраняли. Бывало, и никто не охранял. Но стоило
прохожему остановиться у машины и заглянуть внутрь, другой прохожий тоже
останавливался и смотрел на первого сурово.
В довершение всего Касаткина Константина Константиновича выдвинули
кандидатом в депутаты на предстоявшие вскоре довыборы в гордуму от Митино
8Е, по местному округу. Касаткин, разумеется, отказался. "Боишься мести
конкурентов?" - поддразнивали жильцы. "Нет, - отвечал Костя, - просто
больше пригожусь вам на кулинарном поприще".
Костя наслаждался общественной любовью. Жизнь стала так прекрасна, что
дальше, по закону антино-мичности, должна была стать ужасной.
7 ноября пропал пьяница Чемодан с их этажа.
Правда, оказалось, Чикин просто выпил. На другой день он нашелся
полумертвый между кладбищем и лесопосадками, был отвезен в двухсотую к Кац
и там оперирован. Старый нефрит, острейший приступ почечной колики и
десятичасовое лежание на земле в заморозки даром не прошли. Правой почке
был конец. Инфицированную, воспаленную, угрожавшую перитонитом гниль
удалили. На пересадку почки денег Чикин не имел. К счастью, обошлось без
донора. Чемодан взялся за ум. Пить бросил, стал хмуро ходить по заказам с
чемоданчиком.
А потом пропали двое молодых людей. Один из их дома, Егора-эрэнъевца
приятель, Вася Ваняев, мельтешивший в дешевом камуфляже, и другой,
Петраков, пэтэушник, Нинкиной сменщицы сын. Парни уехали и не вернулись.
Мать пэтэушника, продавщица Зоя Петракова из Нинкиного магазина,
ответила коротко. Сказала - поехали митинговать за сербов.
Митинг в защиту этнических чисток был. На нем был Егор, но сказал, что
парней не было.
Абрамов, действительно, был. Показали в новостях: Егор стоял с
плакатом "Мы с Сербией". Но Ваняева с Петраковым, по словам Егора, в пикете
не было, хотя эрэнъевское начальство велело всем быть - кровь из носа.
Сначала Петракова и Ваняева не искали и не заявляли. Может, просто
дали драла ребята от осеннего призыва. Тревогу пока не били.
Но Костя побывал летом в роли детектива и теперь невольно