"Елена Кассирова. Пирожок с человечиной " - читать интересную книгу автора

выселках. Целыми днями он читал и ел. Смотрел Лёва страдальчески. Страдал
то ли от излишеств древнего Рима, то ли от своих собственных. Он был
сластёна и обжора. В гостях он съедал все, что стояло на столе.
Называли Жиринского, разумеется, то Жирным, то просто Жиром.
Остальные жильцы были люди, каких полно в каждом доме на каждом этаже.
Виктор Чикин - пьяница, а Митя Плещеев - наркоман. Плещеев ничего не
делал. Слесарь Чикин, по прозвищу Чемодан, ходил то трезвый, то пьяный, но
всегда с железным слесарским чемоданчиком.
Струков, невзрачный человек, бывший то ли мошенник, то ли челнок, тоже
ходил по каким-то делам, всегда в глаженых брюках. Всем своим видом
показывал, что приличный человек.
Мутноглазый крепкий Егор Абрамов. Соседи звали его "штурмовик", потому
что состоял он в РНЕ. Торговал газетами в подземном переходе в центре.
Приходил и уходил с такими же, как он, молодчиками.
Жил весь этаж дружно, даже Егор не задирался. Более того, если один
просил другого помочь, не отказывали. Видимо, это была отщепенская
солидарность.
В жизнь сосед к соседу не влезал. И без того все про всех всё знали.
Все вроде бы на виду.
У Струкова Костя с Катей первые дни одалживали утюг. Сам "Утюг" был
маньяк глажки, наглаживался вечерами, утюжил стрелки на добротных брюках.
Беленького, "короля Лира", угощали яблочками. Знали про него со слов
соседок. Сам Петр Яковлевич не осуждал своих детей. Старался показать, что
живет с удовольствием и безбедно: ходил в опрятных стариковских вещичках.
Бобкову Беленький боялся, социальную пайку не брал. Но, когда Костя с
Катей в лифте поднесли ему из кулька красный штрифель, он затряс головой и
взял.
С остальными особо не разговаривали. Так, кивок или шуточку.
Ночью в подъезде иногда лежало тело. Чаще всего это был не добравшийся
до лифтов пьяный Чикин - "Чемодан" в обнимку с железной кубышкой. Чтобы
войти, через него привычно переступали.
Но жидкая митинская милиция полагалась на славных баб.
Понятно, что криминалом и не пахло.
Участковый Голиков не беспокоил свое стадо - ни заблудших овец, алкаша
Чемодана, Митю и экс-жулика Утюга, ни лестничных бомжей. Даже чеченцев не
трогал. Благодарный Джохар говорил: "Приехал в Масква - сиди тыхо". И все
сидели тихо.
Округ выдвинул Голикова депутатом. Не хотели расставаться, но
показали, что, действительно, приличные.


8
ВЕРШИНА ЛЮБВИ

Костя вошел в плеяду славных митинцев. Звезды Бобкова, Кац и Харчихина
рядом с ним померкли. Газетное речение было, явно, нужней лечения, печения
и соцобеспечения.
Здесь, за окружной, в чужом плебейском доме, Касаткина любили еще
больше, чем в его родном элитном дворце у Кремля. Дворничиха, когда Костя
выходил, давала ему пройти, не махала метлой и даже немножко кланялась. В