"Лев Кассиль. Ход белой королевы (детск.)" - читать интересную книгу автора

сроду не выстоит. Не свычны они.
- Да будет тебе, старый! - вмешалась мать.- Выстоят, не выстоят! Вот
приедет Наташенька, тогда и узнаешь, как они там управились, в Москве. Как раз
к свежим шанежкам поспеет.
Савелий, принимаясь снова за газету, иронически усмехнулся:
- Только она к твоим шанежкам и спешит. Нашла чем утешить. Там им, верно,
банкеты в Москве задавали, "Метрополь", "Националы", соус метрдотель, как нам,
когда на слет ездили. А ты - шанежки!
Кто-то сбил снег у крыльца и постучался в дверь. Мать кинулась к порогу:
- Наташенька! Ну вот, хорошо, слава тебе господи!..
Но в дверях показался молодой парень в черной ушанке и форменной шинели,
которая, видно, досталась ему после ремесленного училища и сейчас была уже
порядком тесна.
- Добрый вечер, Никита Евграфович! И Антонине Капитоновне уважение мое!
Здоров, Савелий!
- Заходите, заходите,- пригласила мать, подвигая гостю табурет, - С чем
пожаловал? - поинтересовался Скуратов, оглядывая вошедшего.
- Я к Наташе вашей, дядя Никита, из редакции я.
- Погодь, паря,- остановил его Никита Евграфович.- Это каким же таким
манером, однако, из редакции? Ты же на руднике у меня в ремесленном учился, на
багермейстера пойти мне обещался.
Паренек смущенно комкал шапку. Он весь зарделся - от шеи до подстриженных
по-спортивному висков, над которыми смешно торчал в разные стороны боксерский
хохолок.
- Да я на руднике и работаю, Никита Евграфович. Только я в литературный
кружок записался, стал собственным корреспондентом в редакции, в "Зимогорском
рабочем". Вот, пожалуйста, удостоверение.
Он встал с табуретки, пододвинутой к нему Савелием, порылся в кармане,
вытащил небольшую картонную книжечку, а потом, еще более смущаясь, вытянул из
нагрудного внутреннего кармана вчетверо сложенную газету.
- А вот в газете заметка моя, можете посмотреть.
Скуратов взял газету, расправил ее твердыми, негнущимися пальцами,
отставил подальше от глаз, на всю длину руки, слегка избычился, читая:
- "Дорогу молодым!" Фельетон До-Ре-Ми. Так то, однако, написано
"До-Ре-Ми". А тебе разве так фамилия?
- Да нет,- заспешил, уже окончательно свариваясь от смущения, паренек.- Я
Ремизкин, Донат Ремизкин, вот и получается: До-Ре-Ми.
- Псевдоним,- понимающе протянул, упирая на "о", Савелий.- Понятное дело.
Это как в Москве. Кукрыник-сы есть, тоже по началу фамилий пишутся. Так втроем
сроду и работают. В "Крокодиле" пробирают кого надо с песочком по
международной политике.
- Так трое! - усомнился Скуратов.- А ты управляешься один-то за троих? Ишь
ты, До-Ре-Ми! Ну, садись, До-Ре-Ми. Чего утвердился-то стоя? Сядь, говорю!
Мать, угости шанежками-то. Ну, стало быть, однако, ты что же про Наталью-то
нашу писать собрался?
Ремизкин встрепенулся, вскочил было, но снова сел:
- Да, во-первых, беседу хотел взять, какие впечатления о Москве и какие
будут насчет гонки на рудниках ее прогнозы,
- Так ведь не приехала, однако, Наташенька,- сказала мать.
Ремизкин недоверчиво уставился на нее: