"Лев Кассиль. Ход белой королевы (детск.)" - читать интересную книгу автора

- молодой, широкоплечий, узкобедрый, размашистый и в то же время натуго
собранный, в мгновенно схваченном движении, такой, каким я знавал Степана на
протяжении долгих полутора десятка лет. И сколько раз доводилось мне писать о
нем, сообщать по телефону в Москву, в редакцию о его победах на лыжне,
передавать по зарубежному телеграфу его чертовски неудобную для начертания
латинским шрифтом фамилию: Tschudinoff. Сколько раз, заслоняя заиндевевшей
варежкой микрофон от ветра, объявлял я по радио его победителем гонки!
Спорт был для Чудинова постоянной потребностью, естественным выражением
его жизненной энергии. Устав от работы за чертежным столом, он выбирался за
город, отмеривал на лыжах десяток-другой километров по холмам, перелескам
Подмосковья и возвращался к работе неузнаваемо помолодевшим, взбодренным, с
веселой благосклонностью смотрящим на мир. "Погоняешь немного, так и голова
свежее, ощущения точнее и веры в себя больше",- говаривал он.
Но, человек страстный, не умеющий останавливаться на полумерах,
действовать вполсилы, он привык во всякое дело входить с головой и в любой
своей деятельности добирался до высот совершенства. И если уж решал
тренироваться к большим состязаниям, то все его существо надолго проникалось
как бы одним назначением: выжать из каждой мышцы все запасы таящихся в ней
скоростей, вложить каждый сантиметр движения в разгон. И работал он над собой
с безудержным рвением. Так же и в области инженерной: если он был убежден в
своей правоте, то рвался к поставленной цели напролом. И некоторые жаловались,
что он порой грубоват, слишком резок. А эти качества, как известно,
непростительны для тренера-воспитателя.
Характер у Степана был трудный, и я это хорошо знал. Неуступчивый, он
предпочитал лучше сменить место работы, чем свои убеждения, хотя бы они
касались и не очень значительных дел.
Он ездил строить новые города, жил там с плотниками в бараках-времянках. Я
встречал его в Комсомольске-на-Амуре, в Хибинах, где вырастали поселки,
застроенные отчасти по его типовым проектам.
И вот сейчас из-за какой-то заносчивой, черт знает что о себе возомнившей
девчонки, у которой, кажется, язык был еще более прытким, чем ноги, он совсем
уходит с лыжни. Я не мог примириться с этим. Правда, непосредственно со
спортивной лыжни Чудинов сошел еще несколько лет назад. Пулевое ранение в
коленную чашечку левой ноги лишило его возможности после возвращения с фронта
отстаивать звание чемпиона страны, до этого неизменно ему достававшееся. С
первых дней войны он пошел добровольцем на фронт и стал командиром отряда
лыжников-разведчиков, совершавших смелые рейсы в тыл врага. Там, на Карельском
перешейке, и прошила вражеская пуля его колено. Как ни мудрили хирурги,
раненая нога теперь уже не выдерживала длительного напряжения, начинала
нестерпимо болеть, да и движения ее были порой несколько стеснены.
Продолжая работать в "Гипрогоре", в институте, где проектировались новые
города и разрабатывались планы перестройки старых, Чудинов перешел на
тренерскую работу.
После ранения он было совсем бросил спорт - перестал даже смотреть
состязания. Потом его клетчатая, хорошо всем нам знакомая куртка снова
появилась сперва на трибунах стадиона, среди зрителей на Ленинских горах и в
Подрезкове, где проводились лыжные состязания, а потом и возле самой лыжни. И
в спортивных кругах с радостью сообщали, что Чудинов взялся за тренерскую
работу.
Был он аскетически строг в обращении с женщинами, особенно с теми, кого