"Наталия Касторф. Мифы Райского Серпентария " - читать интересную книгу автора

капитулировать. Типа рассказать нам всю правду. Для этого всех нас, в виде
большого исключения, повели в самую секретную кладовку.
Кладовок и кладовочек у Вовы было много, и не только у него. Вова жил с
соседями, которые никому на глаза не попадались, но это не значило, что они
не прописаны.
Кстати, прописка не показатель. И у непрописанных соседей кладовок
обычно уйма, и все они обычно закрыты на большие амбарные замки с
международной интерполовской сигнализацией.
Самая секретная кладовка Вовы-колдуна, вернее, люк в нее, находилась...
под кроватью! Кровать была точь-в-точь как у Антоныча, только без
сожительницы Мавры.
А так - точь-в-точь. И тапочки под кроватью имелись - в аналогичном
количестве.
- Ба! - поправил пушкинские кудри папа Микки Ай. - Да тут состав
преступления!
Какое количество тапочек! И все они ваши? Извините, не верю! Убийством
попахивает! Вы убивали?! Или, может быть, вас самого хотели убить, да не
получилось?! Можем посодействовать, если что...
Обезбяно-папа закатал повыше рукава толстовки и в тысячный раз стал со
смаком цитировать следователя из похожей драмы "Преступление и наказание".
Хорошо наш обезьяно-папа к операции подготовился, основательно начитался, не
то, что мы!
Реакция у колдуна была ништяк. Он пододвинул кроватку назад, под самую
стенку, а под нее задвинул тапочки, как свои, так и чьи-то чужие. Потом
тяжело рухнул на панцирную сетку и заголосил:
- Живьем не дамся!!! Живьем не дамся!!!Живьем не дамся!!!Живьем не
дамся!!!Живьем не дамся!!!
Я подумала, неужели же, всегда такой щедрый, папа Микки Ай собирался в
суд подавать или, что еще страшнее, убивать, за какие-то тапочки? Ну и что,
что чужие?
Но у папы-шимпанзе была своя стратегия. Переждав эти вопли, он с
блоковскими интонациями произнес:
- Тут все слишком очевидно! Лично мне и второго раза хватит! Для
хорошего судебного эксперта третья улика - обычно уже лишняя! Видели ли вы,
милейший, бабочку перед свечкой? И вы вокруг свечки закрутитесь,
замотаетесь...
Папа Микки Ай еще долго цитировал монолог Порфирия Петровича из
детективного романа "Преступление и наказание", пока до Вовы, наконец-то, не
дошло, что это всего лишь экзамен по достоеведению, и что папе-шимпанзе
просто давно не было на ком потренироваться - ни писательных тебе
упражнений, ни риторических, вот уже полнедели как!
Вова теперь уже только молчал. Было ясно, что сразу убивать его пока не
собирались, а сам он тоже вроде никого не убивал. Вроде...
Под строгим взглядом папы-шимпанзе, уже вошедшего в классическую роль
Порфирия Петровича, он понял, что не уверен в своей невиновности. Мы тоже
это поняли. Две минуты пролетели в молчаливом понимании. Потом папа Микки Ай
огласил свой приговор:
- Опираясь на все предыдущие показания, на похожие описания интерьеров,
на изобилие тапочек и прочих коммунальных аксессуаров, делаю предварительный
вывод: все пути ведут к панцирной сетке, а под ней - вожделенный разлом!