"Наталия Касторф. Мифы Райского Серпентария " - читать интересную книгу автора8. Тут и я уже все поняла. Преступный дядя Климп в свое время перепутал объекты, вот и пострадал. У него была ложная наводка, непонятно кем данная, что секретная кладовка некоего колдуна находится под панцырной кроватью. Но ни имени колдуна, ни адреса секретной койки он не имел. А палач-Антоныч, который в ту минуту еще не был палачом, с пьяных глаз намекнул ему, что у него дома ЕСТЬ подобная кровать, что именно панцирная сетка на ней лежит, а не какая-нибудь современно-гадостная синтетика. Ну, и... - Единственно, кого безумно жаль, так это Климпочку, - полила слезами мой рассказ Ритуля. - Какие наши действия? - трусливо поинтересовался Вова. - Сначала надо весь объект исследовать, - сказал Димуля, который тоже решил показать себя, особенно перед свадьбой. Все закивали, и Вове-колдуну пришлось отодвигать кровать, расшвыривать тапочки по углам, чтобы не мешали следствию, и начинать уже, в коце концов, искать ключ. Пока он искал ключ, в крышку люка снизу робко постучали и разик-два поматерились женским голосом. Папа Микки Ай схватился за гусиное перо, первоначально спрятанное за кавказско-лермонтовским голенищем, и стал записывать улики, приговаривая, уже с гоголевско-плюшкинским кряхтением: - Ни одна драгоценная улика не должна пропасть. Упустишь - потом не обрадуешься! выпускай! Жертва подполья была туговата на ухо, но достоеской терминологией владела не хуже папы-шимпанзе. Словечки - чистой воды девятнадцатый век! Вове-колдуну опять пришлось во всем признаться. То был голос домработницы Лизаветы. Мы сразу, мол, как?! Но все не так просто, как кажется. Лизавета всю жизнь в нанятых ходила, и не только в Вовиных домработницах. Ее еще раньше, еще в девятнадцатом веке, наняла Алена Ивановна, она же старуха-процентщица Феди-писателя. У старухи-процентщицы, в голову долбанутой, она долго отходила в дурковатых родственницах (на самом деле они друг-дружке совсем чужие, эти бабы). За не очень мелкую мзду Лизавета ходила по квартирам апендаунеров и тошным голосом, как бы в полузабытьи, сообщала, к каком часу конкретно Алена Ивановна бывает дома одна. Ну, чтобы приходили. А поскольку она с этим делом обычно к мужикам приставала, которые помоложе, помускулистее, потопористее, то все думали, что у Алены Ивановны на дому бордель, а вовсе никакая не контора закладная. Большинство задетых мужиков, те, кто поумнее, от такой перспективы шарахались - не хватало еще со старухой шарахаться! А те, кто поубожее, да почумнее, зарились, конечно. Вот, как Родион Романович позарился, бедный студент и бешеный завистник, охочий до чужих побрякушек. Подумал, видно, если проститутка и не такая уж богатая окажется, то хоть залоги людские выкраду, потом продам, потом будет чем набивать |
|
|