"Юрий Касянич. Лабиринт (Повесть, Сборник фантастических произведений)" - читать интересную книгу автора

искусственное, подогретое; и вдруг он почувствовал - его сознание
перестало осмысливать все, что бесновалось вокруг, глаза стали подобны
телекамерам, бесстрастно фиксирующим мизансцены перед объективом, ушные
мембраны, словно магнитные записывающие головки, запоминали всю звуковую
картину, но ничто не вызывало в его сердце никакой реакции, будто он стал
зомби, настроенным на одну-единственную программу - получить возможность
обратиться к собранию сибаритов, глохнущему от ураганной торжественной
музыки, временами срывавшейся на помпезный медно-электронный марш;
- гляди, какой забавный старикан!- раздался голос откуда-то слева и снизу;
удивительно было то, что музыка, которая звучала что есть силы, тем не
менее не поглощала голоса; очевидно, ее частотный спектр не включал в себя
основные гармоники человеческого голоса; его еще никогда так не называли -
ему послышалось "таракан"; он повернулся на голос и увидел полулежащего в
низком кресле молодого парня, на голом животе которого в беспорядочном
ворохе волос блаженно улыбалось юное, но уже отмеченное скорбными чертами
лицо его подружки; на столике Берт увидел спокойно семенящего скорпиона;
они их называют тараканами? и не боятся? врожденный иммунитет? во скольких
же поколениях закреплялись мутации? или мутировали скорпионы, растеряв
свой яд, и стали неопасными? на лице его остановилась гримаса отвращения.

*

- А он боится скорпионов, смотри, как скривился,- говорил парень; он
приподнялся и щелчком сбросил скорпиона на пол,- дед, иди к нам, глотнем,
отхлебни коктейля. -
между столов сновали официантки; невозмутимые, как манекены, в длинных
полупрозрачных мешках на голое тело с прорезями для рук и головы, они
ловко проскальзывали среди посетителей, никого не касаясь; ну и дрессура,-
восхитился Берт; официантки ставили на столы высокие конические бокалы с
прозрачной бесцветной жидкостью и бесшумно упархивали, собрав
использованные;
подружка оживилась, она уперлась узким острым локтем в крепкий,
расписанный мышечными квадратами живот парня, достала из кошелька,
болтавшегося между худыми грудями, три таблетки и бросила их в три бокала;
жидкость вспенилась и заискрилась; девушка жадно схватила бокал и стала
медленно и неотрывно, наслаждаясь, втягивать в себя коктейль;
Берт взял бокал с чистой жидкостью, понюхал - запаха не было, пригубил -
вкуса не было;
- дед, не пей пустую воду, вот же коктейль, расслабься, пусть тебе будет
так же весело, как нам, а то ты угрюмый и странный, словно думаешь о
чем-то плохом,- не веселым, а каким-то деформированным голосом сказал
парень; Берт отхлебнул пены, и в мозгу его немедленно, как праздничный
фейерверк, взметнулись искры; и когда они погасли, оставив ощущение
заглохшей боли, из калейдоскопа слов, завертевшихся в сознании, как вихрь
разноцветных оберток на базарной площади в ветреный день, отчетливо, как
печать на бланке, выделилось одно; слово, подчинившее себе все остальные -
микрофон;
он поставил бокал, молча кивнул и не отказал себе в удовольствии наступить
на скорпиона, ползавшего под столом; оставив за собой посмертный хруст
членистоногого, он пошел к фонтанам, отделявшим триумфатора Лая от