"Валентин Петрович Катаев. Растратчики (Повесть)" - читать интересную книгу автора

свет автомобильных фонарей лег вдоль ограды особняка и повис стеклянным
паром.
- Приехали, - объявил молодой человек с трубкой и открыл дверцу.
Филипп Степанович вылез из машины и размял ноги, сказавши:
- Посмотрим, посмотрим. Обследуем.
- И гр... афини? - спросил Ванечка нетвердо, и в развинтившихся его
глазах вздвоился и поплыл длиннейший ряд уличных огней.
- Ясно.
- Только чтоб настоящие бывшие, а не л... липовые... Аблимант...
Массивная дверь особняка, возле которой позвонил молодой человек,
открылась, и перед сослуживцами предстал седовласый лакей в белых гамашах и
красной ливрее с золотыми пуговицами.
- Свои, свои, - поспешно заметил молодой человек. - Входите, граждане,
милости просим. А ты, братец, товарищ лакей, беги наверх и доложи там все,
как следует быть. Скажешь, что, мол, джентльмены из Москвы и тому подобное.
Жив-ва! Прошу вас, господа, антре.
Лакей исчез, а джентльмены из Москвы, подталкиваемые молодым человеком,
который делал вокруг них элегантные пируэты, вступили в вестибюль особняка и
тут же обалдели, пораженные его невиданным великолепием. Отраженные справа и
слева зеркалами, величиной с добрую залу каждое, освещенные множеством
электрических канделябров на мраморных подставках, сослуживцы поступили в
распоряжение швейцара и, едва разделись, почувствовали себя до того
стеснительно, что захихикали, как голые в бане. Под лестницей, за маленьким
столиком, аккуратно сложив губки, сидела надменная барышня в вязаной кофте и
продавала билеты. Заплатив деньги, Филипп Степанович поправил на носу
пенсне, подергал себя за галстук и проговорил нетрезво, через нос:
- Ну-с...
- Больше жизни! Больше темперамента, джентльмены! - воскликнул молодой
человек, подмигнув продавщице билетов, подхватил Ванечку под руку. - За
мной, сеньоры, сейчас я вас введу в самый изысканный из всех салонов, какие
только имеются в СССР! Вперед и выше!
С этими словами он дружелюбно обнял Филиппа Степановича за талию и
потащил вверх по мраморной лестнице, прыгая через две ступеньки и
прищелкивая каблучками. Его темно-синяя бархатная толстовка вздувалась
колоколом, бегло отражаясь во встречных зеркалах. Артистический галстук
клубился и заворачивался вокруг тощей шейки. Полосатые брючки вырабатывали
мазурку. Крысиные глаза, чрезвычайно тесно прижатые к большому носу,
плутовато, но жестко шныряли по сторонам. Худые щеки отливали синевой
бритья. Из трубки стремительно летели искры.
В первой обширной зале, куда они таким образом вбежали, было ярко, но
пусто. Лишь в самом дальнем ее углу блистал раскрытый рояль, похожий на
фрак. За роялем сидела фигура неразборчивой наружности и одним пальцем
печально вытакивала "Кирпичики", с большой паузой после каждой ноты.
Посредине следующей залы, отражаясь вверх ногами в паркете, красовался,
опираясь на саблю, голубой корнет. Он щупал пальцами под носом английские
усы.
- Полянский, где общество? - спросил его на бегу молодой человек.
Корнет вытянулся и ударил шпорами.
- Обгчество в гогубой гестиной, - сказал он, кланяясь, и показал весь
свой широко пробритый пробор от лба до самого затылка. - Жогжик, дайте тги