"Валентин Петрович Катаев. Растратчики (Повесть)" - читать интересную книгу автора

кассу.
Кассир Ванечка сидел перед окошком за маленьким прилавочком на литом
фоне несгораемого шкафа и разбирал зажигалку. Аккуратно разложив на алом
листе промокательной бумаги ладные винтики, колесики, камешки и пружинки,
Ванечка бережно держал в пальцах медный патрон, то дуя в него, то
разглядывая на свет.
Сильная полуваттная лампа под зеленой тарелкой висела как раз
посередине кассы. Она ярко освещала Ванечкину нестриженую, нечесаную голову,
где спелые волосы росли совершенно естественно и беззаботно, образуя на
макушке жиденький водоворотик, а на лбу и на висках - мысики. Ванечка был
одет в черную гимнастерку, горчичные штаны-галифе и огромные, выше колен,
неуклюжие яловые сапоги, делавшие его похожим на кота в сапогах. Поверх
ворота гимнастерки, вокруг шеи, был выпущен толстый ворот рыночного
бумажного свитера.
Ванечка был чрезвычайно маленького роста. Может быть, именно за этот
маленький рост, за молодость лет, а также за тихость и вежливость все в
учреждении, даже сам председатель правления, кроме, разумеется, курьера и
уборщицы, называли его по-семейному Ванечкой.
Ванечка нежно и заботливо любил свое небольшое кассовое хозяйство. Он
любил свой большой, красивый, всегда хорошо очиненный карандаш - наполовину
красный, наполовину синий - и даже про себя называл его уважительно
Александром Сидоровичем: Александр - красная половинка, Сидорович - синяя.
Любил яркую полуваттную лампу, любил баночку гуммиарабика, чернильницу,
ручку и другую ручку на прилавке кассы, привязанную за веревочку, чтобы не
утащили. Любил и уважал также Ванечка свой большой, толстый несгораемый шкаф
иссиня-керосинового цвета, великолепные длинные никелированные ножницы и
пачки денег, тщательно рассортированные, разложенные в столе.
И не было для Ванечки большего удовольствия в жизни, как, отметив
Александром Сидоровичем синюю птичку против чьей-нибудь фамилии в ведомости,
тщательно отсчитать пачечку ассигнаций, придавить их столбиком серебра,
подбросить для ровного счета несколько медяков и, выдвинув в окошечко,
сказать: "Будьте полезны. Как в аптеке".
В промежутках же между платежами Ванечка опускал стеклянную раму
окошечка, на котором было написано снаружи золотыми буквами: "Касса", и,
читая изнутри наоборот: "Ассак", принимался возиться с зажигалкой. Разберет,
нальет из бутылочки бензина, завинтит, щелкнет, пустит багровое пламя,
задует, потянет пальцем фитилек, снова зажжет, задует и, напевая: "Ассак,
ассак, ассак", - начинает разбирать сызнова. Потому и ассигнации, выдаваемые
Ванечкой, слегка попахивали бензином.
Так и служил Ванечка. А что он делал вне службы, где жил, чем
интересовался, что читал, куда ходил обедать - было совершенно неизвестно.
Ванечка поднялся навстречу вошедшему в кассу главному бухгалтеру и
поздоровался с ним так почтительно и низко, точно пожимал ему руку поверх
собственной головы.
- Вот что, Ванечка, - сказал Филипп Степанович тем деловым и негромким
голосом, смахивающим на бурчанье в животе, каким обыкновенно совещаются
врачи на консилиуме, - вот что, Ванечка: завтра надо будет выплачивать
сотрудникам жалованье. Кроме того, у нас есть несколько просроченных
векселей. Ну, конечно, и по остальным счетам. Словом, надо завтра так или
иначе развязаться с задолженностью.