"Валентин Петрович Катаев. Я, сын трудового народа... (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Всю ночь в палатке горела большая керосиновая лампа, та самая, которую
хозяйственные телефонисты раздобыли еще в конце пятнадцатого года в залитых
окопах второго гвардейского корпуса. Слышались смех, говор и дрымбанье
балалайки. Никто во всей бригаде не мог соперничать с вольноопределяющимся
Самсоновым в игре на этом инструменте. Раза четыре кипятили на костре и
заваривали чай в знаменитом ведерном чайнике телефонистов, добытом все в тех
же окопах гвардейского корпуса под Сморгонью. Вся батарея побывала в гостях
у вольноопределяющегося, всем хотелось послушать тыловые новости. И было
чего послушать. Где только не побывал Самсонов за это время: и в Москве, и в
Петрограде, и в Одессе.
На другой день вся батарея только и говорила что о большевиках и о
Ленине. Последними словами ругали Керенского. По рукам ходила партийная
газетка "Солдат".
Ткаченко вызвал к себе вольноопределяющегося, заложил руку за пояс,
отставил ногу и долго молчал, пронзительно всматриваясь в его юное лицо
своими красивыми карими, почти черными глазами. Вдруг он налился кровью и
закричал:
- Вы здесь кто такой, чтоб агитировать на батарее?
- А вы кто такой?
Ткаченко немножко подумал.
- Председатель батарейного комитета.
- Я вас не выбирал.
- На пятнадцать суток!
- Меня?
Самсонов стиснул зубы и сделался белый.
- У меня на руках мандат армейской военной организации большевиков.
Он вырвал из наружного кармана гимнастерки вчетверо сложенную бумагу и
протянул подпрапорщику.
- Наденьте очки, если вы неграмотный.
Слово "очки" в применении к нему и студенческие глаза
вольноопределяющегося привели фельдфебеля в ярость. Но он подавил ее.
- У нас на батарее пока, слава богу, большевики еще не командуют, -
сказал он и подмигнул столпившимся вокруг солдатам: видали, мол, гуся? Но
никто не улыбнулся.
На другой день батарейный комитет был переизбран. Теперь его
председателем стал Самсонов. В резолюции, принятой большинством, говорилось:
"Мы, собравшиеся 4 сентября солдаты второй батареи, заявляем, что будем
стоять: 1) за немедленное оглашение тайных договоров, 2) за немедленные
переговоры о мире, 3) за немедленную передачу всех земель крестьянским
комитетам, 4) за контроль над всем производством, 5) за немедленный созыв
Советов. Мы, артиллеристы, хотя и не принадлежим к партии большевиков, но за
все требования и лозунги будем умирать вместе с ними".
Хотя, правду сказать, Семену не хотелось умирать вместе с кем бы то ни
было, а больше всего на свете хотелось жить и ехать домой, все-таки он с
удовольствием поднял вверх руку, ставшую от солнца табачного цвета, и долго
держал ее над фуражкой. Ткаченко смотрел на него с ненавистью. Командир
бригады подал рапорт о болезни и уехал с фронта. За ним последовали многие
офицеры.
Наступала осень четвертого года войны.