"Валентин Петрович Катаев. Хуторок в степи ("Волны Черного моря" #2) " - читать интересную книгу автора

- Я вас прошу! Рядом дети...
Павлик и Петя тихо сидели за письменным столом отца возле бронзовой
керосиновой лампы с зеленым стеклянным абажуром. Павлик уже кончил учить
уроки и теперь приводил в порядок свои новенькие письменные принадлежности,
которыми все еще продолжал гордиться. Он наклеивал на пенал переводную
картинку, терпеливо скатывая пальцем слои мокрой бумаги, под которыми уже
начинал мутно просвечивать разноцветный букет с голубыми лентами. Он слышал
голоса в столовой, но не обращал на них внимания, так как все его душевные
силы были сосредоточены на том событии, которое произошло сегодня в классе
на уроке чистописания. Эта "обструкция", казавшаяся ему сначала такой лихой
и веселой, теперь вдруг представилась совсем по-другому.
Перед глазами Павлика все время стояла ужасная картина. Вот к доске
подходит учитель чистописания - "Шкелет". Это человек в последнем градусе
чахотки. Он страшно, пугающе худ. На нем болтается слишком длинный синий
форменный сюртук - старый, очень потертый, но с новыми золотыми пуговицами.
Бумажная манишка неряшливо топорщится на его провалившейся груди, а из
широкого пропотевшего воротничка высовывается тощая шея. "Шкелет" некоторое
время неподвижно и вызывающе смотрит темными глазами на класс, затем быстро
поворачивается к доске, берет прозрачными пальцами мел и начинает выводить
прописи.
В зловещей тишине слышатся звуки мела по доске: воздушный взмах, когда
"Шкелет" намечает виртуозно тонкий штрих, и жирное шипенье, когда он косо
опускает толстую, удивительно ровную палочку. "Шкелет" то приседает на
корточки, то всем своим телом вытягивается вверх, что делает его похожим на
игрушечного паяца, которого тянут за ниточку. Самозабвенно склонив голову
набок, он то выпевает тонюсеньким, скрипичным голоском: "Штри-и-их", то
глухим басом с одышкой отрывисто произносит: "Палочка".
- Штрих, палочка. Штрих, палочка.
И вдруг с задней парты доносится, как эхо, еще более тонкий, совсем
волосяной голос: "Штри-и-их". Спина "Шкелета" вздрагивает, как от укола, но
он делает вид, что ничего не слышит. Он продолжает писать, но уже мел
начинает крошиться в его бамбуковых пальцах, а на спине, под вытертым сукном
сюртука, мучительно двигаются большие лопатки.
- Штрих, палочка; штрих, палочка, - поет он, и его шея и крупные уши
густо краснеют.
"Штри-и-их! Штри-и-их! Штри-и-иххх!" - слышится на последней парте.
Тогда вдруг "Шкелет" с молниеносной быстротой оборачивается лицом к классу,
громадными, хищными шагами несется по проходу между партами и хватает за
плечи первого попавшегося мальчика. Так же стремительно он волочит его,
выбрасывает из класса в коридор и с такой силой захлопывает дверь, что
звенят дверные стекла и на паркет падает сухая замазка.
Тяжело, со свистом дыша, "Шкелет" возвращается к доске, берет мел и
собирается снова писать, но в это время до его слуха доносится чуть слышное
равномерное мычанье. Он вздрагивает и делает стойку. Его ноги, расставленные
и напряженно согнутые в коленях, мелко дрожат. Дрожат манжеты и дрожат синие
панталоны на ослабевших штрипках. Черные, глубоко запавшие глаза с
неподвижной, пронзительной ненавистью устремлены на учеников. Но кто мычит,
неизвестно. Все сидят с закрытыми ртами, с равнодушным выражением лиц, и все
незаметно, однообразно и непрерывно мычат. Мычит весь класс. Но уличить
никого невозможно. Тогда из груди "Шкелета" вырывается страшный, ни на что