"Валентин Петрович Катаев. Маленькая железная дверь в стене" - читать интересную книгу автора

- Совершенно верно, я вам уже об этом недавно писал. А кроме того, я
считаю, что художник может почерпнуть для себя много полезного во всякой
философии. Наконец, я вполне и безусловно согласен с тем, что в вопросах
художественного творчества вам все книги в руки и что, извлекая этого рода
воззрения и из своего художественного опыта, и из философии, хотя бы
идеалистической...
- Хотя бы идеалистической? - спросил Горький не без торжества. - Я не
ослышался?
- Ничуть. При критическом к ней отношении, хотя бы и идеалистической, -
твердо ответил Ленин, - потому что вы можете прийти к выводам, которые
рабочей партии принесут огромную пользу. Огромную!..
Лицо Горького посветлело. Улыбка крепко сжала и выперла его небольшие
круглые скулы. Он удовлетворенно подергал усы.
Мария Федоровна была в восторге, что на этот раз все обошлось
благополучно.
- В шахматы, в шахматы! Довольно философии. Мы же договорились не
спорить на философские темы до ужина.
Она встряхнула шахматной коробкой, потом зажала в каждой руке по пешке
и протянула кулаки в разные стороны - один Ленину, другой Богданову. Ленин
небрежно коснулся правой руки Андреевой. Она разжала кулак. На розовой
прелестной ладони лежала черная пешечка.
- Вам начинать, - любезно, но суховато сказал Ленин Богданову и
сноровисто расставил фигуры: по всему видно, что опытный игрок.

Вдруг все это исчезло, ушло в прошлое. Передо мною была пустая терраса
с горкой мусора в углу, сохнущие на веревке розовая мохнатая простыня,
купальный костюм, и старик обойщик в синем фартуке, с гвоздями в губах и
молотком в руке, который починял полосатый пружинный матрас, поставленный
боком на тот самый шахматный столик, за которым некогда Ленин играл с
Богдановым...

Мы спустились вниз по каменной лестнице, по которой не раз спускался и
поднимался своей быстрой, энергичной походкой Ленин, любуясь с лестницы
мысом Фаралионе, его скалами, дыша бальзамическим воздухом каприйской весны
и прислушиваясь к звукам упруго хлопающих ружейных выстрелов, которые время
от времени доносились откуда-то снизу. Ленин долго не мог понять, что это за
выстрелы, пока Горький не объяснил ему, что это вовсе не выстрелы, а звук
волны, хлопающей в устье одного из многочисленных каменных гротов
каприйского побережья.
В это время будущая книга "Материализм и эмпириокритицизм", как любил
выражаться Ленин, была уже у него в чернильнице. Споры на Капри с
Богдановым, Луначарским, Базаровым и прочими организаторами фракционной
каприйской школы, еще только проектируемой в то время, школы, впоследствии
нарочно спрятанной от партии на отдаленном острове, "чтобы прикрыть ее
фракционный характер", - как считал Владимир Ильич, еще сильнее разожгли
его, окончательно доказали, что примирение невозможно, война объявлена, и
теперь, больше чем когда-либо, необходимо как можно скорее разделаться с
этой новой, "богостроительски отзовистской фракцией".
В общем, как Ленин и предполагал, поездка на Капри оказалась почти
бесполезной, за исключением разве того, что Ленину удалось решить с Горьким