"Елена Катасонова. Алгоритм счастья " - читать интересную книгу автора

как раз не занята.
- А Рита?
- Да она идет к своей Вале, - нетерпеливо отмахнулась от неважного
Катя.
- Правда? - Глаза его засияли, как тогда, в юности, и она поняла с
болью, как же ему здесь одиноко.
- Правда, правда, - заторопилась утешить. - Приду с подарками, как Дед
Мороз, - и для тебя, и для врача, и для нянечек.
- А что для меня? Поллитру? - хитро подмигнул Костя.
- Шампанского, - шепнула Катя.
И они взялись за руки и посмотрели друг на друга с любовью.
- Знаешь, - виновато сказал Костя, - я здесь стал верить в Бога. Ты
только не смейся.
- Я не смеюсь.
- Я и прежде, как бы тебе сказать, почти верил, наполовину. Многие из
нас, художников, так. Наверное, потому, что все мы читали Библию, изучали
иконопись, вообще - иконы и мастеров прошлого. А они писали на библейские
темы, расписывали храмы, а перед этим постились, давали обеты... И знаешь,
кто-то же создал этот удивительный мир - его краски, цвет, небо, уходящее в
никуда...
Костя устал, откинулся на подушку, а она все держала в своей его руку
и гладила, гладила другой рукой.


***

Он умер под самый Новый год, тридцать первого, на рассвете.
- Во сне. От удушья, - сказал врач. - Часа в четыре мы его уже
вывезли.
- Куда? - тупо спросила Катя.
- В коридор. Как положено.
"Теперь Новый год для меня всегда будет горем", - подумала Катя. Она
словно одеревенела, и все за нее решали друзья, подсовывая какие-то бумаги
на подпись. А хоронил Костю Союз художников. Было тепло, градусов пять, не
больше, неслышно падал легкий снежок, украшая собой венки и цветы. "Откуда
столько народу? - рассеянно думала Катя. - И все говорят о погибшем
таланте.
Это - главное? А сам Костя? Его руки, глаза, смех...
Никто никогда больше не обнимет меня". Эта мысль обожгла огнем, темный
ужас застил небо, и Катя рухнула наземь. К ней подбежали, подняли, сунули
под нос нашатырный спирт.
- Не надо, не надо... У вас же дочь...
"И театр, - пробилось в сознание. - Театр и дочь. А вдруг на нервной
почве я потеряю голос?"
Стало страшно, так страшно и одиноко, что и не выскажешь. Катя
оттолкнула Ритину руку и, пошатываясь, подошла к могиле, чтобы бросить
смерзшийся, твердый комок земли - туда, вниз, в темноту, где лежал теперь
ее бедный Костя.
"Может, Бог есть на самом деле?" - подумала Катя и пошла в церковь.
Там ею тоже руководили, и она делала все, как велели: заказала сороковины,