"Елена Катасонова. Концерт для виолончели с оркестром " - читать интересную книгу автора

улыбнулся, похлопал Рабигуль по руке.
- Не мне бы говорить, не вам - слушать. Словом, поезжайте, советую
настоятельно.
И он написал записочку в несколько слов: "Васенька, не в службу, а в
дружбу, устрой эту юную даму получше, в корпус для иностранцев, если
получится и окажутся там места. Она устала. Надо бы ей отдохнуть. И нашим
зарубежным гостям смотреть на такую прелесть будет приятно".
Абрам Исаакович, не удержавшись, хмыкнул: один его тяжелый больной
только этот глагол и употреблял - сердобольные врачи так его научили:
"Сначала я отдыхал в Кащенко, потом - в Белых Столбах..."
И доктор записку, не поленившись, переписал, насчет "отдыха" все
повычеркивал и про "прелесть" - тоже, заменив два последних предложения
приветами жене и детишкам.


2

Вот и первая звезда - яркая точка на темном небе.
Рабигуль сжала тонкой рукой воротник плаща, защищая от вечерней
прохлады горло. Знакомая певица научила ее, как беречь этот дивный
инструмент природы, и Гуля ее советом пользовалась, не пренебрегала.
Холодно... Апрель все-таки. Рано она приехала.
Но зато цветут вишни и поют-заливаются соловьи.
Сейчас, правда, примолкли, угомонились, а то выдавали такие трели -
долгие, на одном дыхании, соревнуясь, соперничая, будоража друг друга. Еще
немного, и загорятся, зажгутся звезды, большие и маленькие, яркие и не
очень, - словно чья-то рука, не торопясь и примериваясь, примется
расцвечивать, украшать, освещать небо.
Музыка плескалась в душе. Ей навстречу рвались стихи - Лермонтов,
Пушкин, Тютчев... Они сливались с музыкой воедино, звучали мощным аккордом
этому небу, звездам, горам; им вторила далекая арфа.
Боже, какая несравненная красота!
Зажглись звезды. Стих ветер, и умолкла арфа. Молчали и соловьи. Пора
возвращаться. Рабигуль всей грудью вдохнула едва уловимый запах цветущих
вишен, открыла дверь и шагнула в тепло, в комнату. Рита с Людой уже
оставили карты. Быстро-быстро Рита накручивала бигуди на жиденькие,
сожженные перманентом волосы; Люда, лежа в постели, читала толстую книгу.
- Надышалась? - Она отложила книгу в сторону. - Не будешь теперь
приставать с форточкой?
- Не буду, - смиренно ответила Рабигуль.
- Слава Богу! - с облегчением воскликнула Рита. - Ты нас с этой
форточкой прямо заколебала! Открыть да открыть! А ночи еще холодные... А в
кино, между прочим, зря не пошла, напрасно.
Классный фильм, обхохочешься.
Рита с жаром стала пересказывать какую-то французскую комедию, с
привычной легкостью продолжая пристраивать бигуди, но Рабигуль, вежливо
улыбнувшись, повернулась к Рите спиной, нагнулась, вытащила из тумбочки
длинную нотную тетрадь и ручку, вышла в коридор, быстрыми шагами - пока
что-то там внутри не расплескалось, пока звучит - дошла до холла и села на
краешек стула. Сидя очень прямо, не касаясь спинки, машинально пригладив