"Нина Катерли. Зелье (Авт.сб. "Окно")" - читать интересную книгу автора

тогда?
Тогда он мог бы сказать ей, что ему тошно, что он, как бы там ни было,
плохо себе представляет свою жизнь без нее.
Выходит, вчера он говорил неправду? Нет, вчера он говорил то, что
думал. Но ведь и это, сейчас, тоже истинная правда. Еще, пожалуй, он мог
бы сказать... но сказать было некому: телефон в третий раз не без
злорадства доложил, что Варвара Александровна на отделении. Когда будет?
Об этом телефон не имел понятия, ему, телефону, Варвара Александровна не
докладывает.
За окном пошел дождь. В соседней комнате тишина, и Мокшин вдруг поймал
себя на том, что ему страшно. Страшно услышать там их шаги и голоса.
Некоторое время он понуро сидел за столом. "Все могут короли, все могут
короли..." В голову назойливо лезли слова дурацкой песенки. А почему
дурацкой? Варькина любимая песня... "Но что ни говори, жениться по
любви..." Телефон искоса наблюдал за Мокшиным.
Дверь отворилась, и на пороге возник Жуков, дорогой начальник, не
поленился лично прийти. Лично! В целях руководящего взыскания.
- Озверел? - поинтересовался Жуков, садясь напротив Мокшина на "стул
для посетителей". - Совсем уже взбесился? Старика Тихомирова уважить не
можешь?
Выговор есть выговор, независимо от того, делается он в официальной
форме или вот так, псевдодружески. Так даже противнее. Мокшин молча сидел
с каменным лицом и холодно разглядывал Жукова. Обычно Жуков носил довольно
безвкусный темный костюм, а тусклые, плохо отглаженные рубашки украшал не
менее унылыми галстуками. Сегодня он вырядился в джинсы и черный свитер с
пузырями на локтях - видно, решил начать новую жизнь современного
руководителя западного толка, отсюда и тон. Пожалуй, не так глупо, о чем
Мокшин тут же и сказал в лицо начальнику, - делать карьеру, так уж делать
ее как следует, молодец. На эти слова Жуков загадочно усмехнулся и спросил
Олега, почему он последнее время всем без разбору хамит и что же все-таки
плохого ему сделал несчастный Тихомиров.
- Про старика я забыл, - признался Мокшин. - И он, я думаю, без меня
обошелся. Тем более что мне вроде собираются дать его отдел, о чем ему
уже, конечно, доложили. Наверняка это все трепотня, да я и не соглашусь,
но слухи ходят.
- Поэтому ты всем и хамишь?
- Ладно, - миролюбиво сказал Олег, - если насчет Зленко, то с ней я и
верно того... Только надоела уж очень.
- Да черт с ней, со Зленкой, - отмахнулся Жуков, - читал ее кляузу,
пускай увольняется. Скверная баба, склочница, я директору так и сказал. Но
ты же не только ей, ты всем без разбору врезаешь, люди вон, забитые, в
воду опущенные ходят, страх глядеть.
- Говорю то, что есть. Правду.
- Да с чего ты взял, будто все, что ты думаешь, - правда?! Ясновидец
какой нашелся! И потом - правда правдой, а жестокость-то зачем?
- Вас понял. Сейчас мне сурово сообщат, что выкладывать гестаповцам,
где партизаны, - нехорошо, а также не стоит объявлять больному, что у него
рак и он скоро умрет. Да? Так вот: это все экстремальные дела, а в обычной
жизни лучше все-таки смотреть фактам в лицо. Не обижайся.
Радостная улыбка Жукова выглядела прямо-таки вызывающе.