"Гермини Каванах. Дарби О'Гилл и лепрехаун " - читать интересную книгу автора

Столовая оказалась небольшой комнатой, отделанной белоснежным
сверкающим мрамором, - с множеством зеркал и тысячами сияющих свечей. Стол
ломился под тяжестью изысканных блюд - тут вам и редис, и морковь, и жареная
баранина, и всевозможные другие яства, названий и не упомнишь, не говоря уже
о фруктах и сладостях, - но не будем попусту тратить слов.
Для каждого члена семьи был приготовлен стул с высокой спинкой, и какое
же трогательное зрелище они являли, рассевшись по местам, - Дарби во главе
стола, Бриджет в конце, дети замерли в торжественном молчании по левую и по
правую руку, а позади выстроилась вереница важных лакеев в напудренных
париках и с кружевными жабо.
Они могли бы тотчас приступить к трапезе, и в самом деле, у Дарби на
тарелке появился кусок вареной говядины, но тут он заметил рядом со своим
местом маленький серебряный колокольчик. Примерно в такие колокольчики
знатные люди звонят, веля принести еще горячей воды для пунша, но человек
незаурядного ума был явно озадачен, и тут-то и начались его беды и
злоключения.
"Хотел бы я знать, - подумал он, - не используют ли этот колокольчик
так же, как на скачках в Керрахе, не звонят ли в него, чтобы все честно
приступили к еде и питью одновременно, а потом в ознаменование конца
трапезы, когда хозяин дома решит, что все уже наелись? Что и говорить,
странные у знатных лордов обычаи! Не скоро я их выучу".
Так он и сидел молча, в нерешительности уставившись на вареную
говядину, опасаясь приступить к еде, не позвонив, и боясь позвонить. Важные
слуги с высокомерным видом возвышались за каждым стулом, вздернув нос и
окаменев без движения, однако они украдкой бросали на Дарби и его семейство
такие презрительные и надменные взгляды, что Дарби трепетал, опасаясь
выказать себя невежей.
Наш герой сидел так, терзаемый тревогой, снедаемый затаенным стыдом и
сомнениями, и тут над его плечом склонилась голова в напудренном парике, и
тихий, вкрадчивый голос произнес:
- Не желает ли ваша милость еще чего-нибудь?
Простоватый Дарби завертелся на стуле, открыл было рот, собираясь то-то
сказать, посмотрел на колокольчик, покраснел, подцепил вилкой кусочек
вареной говядины и, чтобы скрыть смущение, ляпнул:
- Мне бы щепотку соли, с вашего позволения!
Едва эти слова слетели у него с языка, как раздался страшный грохот.
Гром и молния, просто оглушительный грохот! В то же мгновение погасли все
огни и воцарилась абсолютная, трепещущая тьма. Отовсюду - и сверху, и слева,
и справа - доносился вой, гул и рев, словно буйствующий, обезумевший океан
обрушился на побережье Керри в сезон зимних бурь. В этом страшном,
оглушительном шуме можно было с трудом различить грохот осыпающихся стен и
треск разламываемых труб. Однако всю эту адскую какофонию перекрывал
пронзительный, насмешливый голос лепрехауна. "Мудрец соизволил произнести
вслух четвертое желание!" - завывал он.
Дарби, оглушенный множеством голосов, которые на все лады бранили и
поносили его в кромешной тьме, в это время валялся на спине, изо всех сил
пытаясь сбросить кого-то, кто не давал ему встать на ноги, но тщетно: его
точно пригвоздило к полу, да и глаза открыть он не мог.
- Бриджет, душа моя, ты жива? - кричал он. - Где дети?
Внезапно рев, гул и грохот сменились зловещей тишиной, таящей в себе