"Вениамин Каверин. Рисунок (Журнал "Новый мир")" - читать интересную книгу автора

забавно: запальчивый дубок упрекал осину за то, что она слишком быстро
растет, заслоняя от него солнце. Молодая березка прихорашивалась под
ветерком, и он подумал, что, может быть, деревья видят в темноте: она
надеялась, что кто-то утром увидит ее с прибранной, блестящей листвой.
Слышались шорохи, шуршание, шелесты, ничего не происходило случайно, и
Юра не был бы сильвантом, если бы ему не пришла в голову мысль, поразившая
его своей простотой: никто никому не желал зла в этой душистой,
неторопливо засыпающей роще. Ночная смена муравьев усердно строила свой
многоэтажный дом с лабиринтом туннелей, ежи торопились домой после
каких-то деловых разговоров, сова пожелала кому-то доброй ночи.
- Ты влюблен, сильвант? - спросила его насмешливая молодая лиственница,
мимо которой он прошел, освещая звездой.
- Да. И к счастью и к сожалению.
- Почему "к сожалению"?
- Потому что, если я останусь сильвантом, мне не суждено увидеть ту,
кого я люблю.
Начинало светать, когда он пробежал по еще пустым немухинским улицам. И
у Заботкиных еще спали. Никто не слышал и не видел, как он поднялся на
чердак и бросился в старое кресло, на котором лежало сложенное заботливой
Таней одеяло.
Остаться сильвантом? Но как же быть с тем памятным вечером, когда
Ириночка в легком платье встретилась с ним на набережной и сказала: "Если
бы папа не уснул, я выскочила бы в окно"? Как быть с их отражением в
спокойной воде? Как быть с веткой, которую он наудачу сломал в незнакомом
саду, - ветку, странно прошелестевшую листьями и цветами?



Гроссмейстер по спасанию людей, птиц, зверей и полезных насекомых

Все было готово к отъезду, когда Петр Степанович все-таки решил
встретиться с Юрой. Один существенный вопрос интересовал его, а на него не
могли ответить ни Петька, ни Таня, ни Зоя Никитишна. Вот почему встреча
все-таки состоялась, короткая, но полезная хотя бы потому, что сама
внешность Петра Степановича обнадежила Юру. Он был небольшого роста,
ходил, загребая левой ногой, на толстеньком носу была нашлепка, и трудно
было представить себе, что в праздники у него на пиджаке умещалось
множество медалей за спасание людей, птиц, зверей и полезных насекомых. Но
едва он появлялся в любом доме или даже в учреждении - самые бестолковые
люди становились более или менее толковыми, самые отчаявшиеся начинали
надеяться, и все вокруг, как говорится, начинало дышать уверенностью и
прямотой.
- Скажи, пожалуйста, - спросил он Юру, - вот ты говоришь, что Лука
Лукич просто потер свой нос и этого было достаточно, чтобы ты превратился
в сильванта?
- Да.
- Может быть, может быть... - задумчиво сказал Петр Степанович. - А ты
случайно не заметил, не было ли у него в руках какой-нибудь палочки вроде
тех, которые втыкают в цветочные горшки?
Юра задумался.