"Евгения Кайдалова. Колыбельная для Варежки " - читать интересную книгу автора

развивающие игры для детей в возрасте от года до выпускного вечера в школе.
Варя чувствовала, что мама так безумно радуется не только предстоящему
рождению внука; ей, должно быть, казалось, что с появлением ребенка Тимур
наконец-то останется в прошлом, а дочь раз и навсегда перевернет столь
изорванную страницу своей биографии.
Варя не мешала ей так считать. Но вечерами она садилась на диван и
слушала перед сном одну и ту же песню - "La Isia Bonita" - свою испанскую
колыбельную. То ли она хотела привить будущему ребенку иммунитет от любви,
то ли показать, как бесконечно прекрасен мир с высоты этого чувства.
Валентин отнесся к известию о ребенке чересчур серьезно, как и любой
немолодой отец.
Он сказал, что Варе немедленно нужно бросить работу с компьютером и
срочно набраться положительных эмоций. Он купил недельный тур в Париж, и
Варя была вынуждена взять недельный отпуск.
Уезжать ей не хотелось (она сидела за компьютером чуть ли не до
последней минуты, с которой могло начаться опоздание на поезд). Варя как раз
предложила шефу организовать собственную издательскую программу и сейчас
возилась с ней, как с новорожденным. Первой их книгой должен был стать
принципиально новый учебник русского языка, сделанный на западный манер:
увлекательным, ярким, наглядным, без конца вызывающим у студента желание
поговорить. Варя сама нашла авторов, сама вела переговоры с типографией и,
как могла, заинтересовывала всех своих клиентов новинкой. И тут ее
беспощадно стаскивали с самого гребня волны и отправляли на берег якобы
передохнуть!
Уж скорее у нее были все шансы умереть со скуки.
Поэтому Париж не понравился Варе с самого начала. Первое, что она в нем
увидела, - это собачью какашку на вокзале du Nord; первое, что услышала, -
это полное нежелание французов понимать английский язык. Да и французов надо
было еще поискать! У подножия Монмартра кишмя кишели нахальные арабы, возле
"Моны Лизы" без конца фотографировались японцы. Впрочем, знаменитый портрет
поразил Варю настолько, что уже со второго дня поездки, после похода в Лувр,
ее отношение к Парижу изменилось в корне. "Джоконда" была абсолютно не
такой, какой ее изображают все репродукции: ничего таинственного, лукавого,
змеиного в улыбке. Никакой невероятной загадки во взгляде. Женщина по имени
Мона Лиза была еще очень молода - не больше двадцати двух - двадцати трех
лет, у нее было округлое нежное лицо и несколько пухлые губы. Улыбалась она
радостно, может быть, чуть застенчиво, гордясь тем, что позирует художнику.
Она наверняка была любима, потому что глаза у Моны Лизы светились теплым
счастьем. Варя даже увидела в ее лице некое сходство со своим, - своим
прежним лицом времен любви к Тимуру.
С этого момента Париж открылся для нее во всей своей прелести. Они с
Валентином бродили по Латинскому кварталу и старинным переулкам близ улицы
Муфтар, любуясь каждой прилепленной к средневековым зданиям башенкой. Возле
Сорбонны Варя пыталась найти так знакомый ей по книгам луг Святой Женевьевы,
где бродили ватаги школяров во главе с Франсуа Вийоном, но он, конечно, был
давным-давно застроен. На месте прежнего монастыря Святой Женевьевы стояла
удивительно красивая церковь. Варю поразило в ней то, что у самого алтаря
разбита клумба с растущими во мху лилиями, которые священник бережно
опрыскивал водой. Должно быть, эти лилии воплощали суть божественной любви.
Или же просто любви.