"Б.И.Казаков. Превращение элементов " - читать интересную книгу автора

свойств урана, и в этой работе помогал ему третий представитель рода
Беккерелей - Анри, ставший членом Парижской академии наук в 36 лет.
По совету Пуанкаре Анри Беккерель занялся проверкой: не являются ли
X-лучи свечением фосфоресцирующих веществ?
Первые опыты как будто подтверждали мысль Пуанкаре. Беккерель
действительно получил неясные силуэты фосфоресцирующих веществ на
проявленных фотопластинках. Но эти результаты его мало удовлетворили - то ли
из-за нечеткости силуэтов, то ли потому, что он в глубине души не был
убежден в справедливости догадки Пуанкаре. Беккерель повторил опыт, взяв для
этого соли урана, благо их было достаточно в полученной по наследству
коллекции отца. Он ожидал, что соль урана, которая, как считалось,
фосфоресцирует сильнее, дает более четкие силуэты. Однако проявленная
пластинка едва потускнела. Тогда Беккерель все проделал сначала, с той лишь
разницей, что на пластинку, как всегда завернутую в черную бумагу, он
положил металлическую фигурку, а на нее насыпал урановую соль. Снова все это
облучил солнечным светом и проявил пластинку. На ней он увидел отчетливый
силуэт металлической фигурки. Что ж, Пуанкаре, выходит, прав - при
фосфоресценции действительно излучаются X-лучи... Впрочем, при встрече с
Пуанкаре Беккерель выразился несколько осторожнее - не X-лучи, а подобные
им.
В конце февраля 1896 г. в Париже установилась плохая погода, и
Беккерель не смог продолжить эксперимент. Полностью подготовленные к нему
пластинки и соль урана он положил в ящик стола. Прошло два дня, снова
выглянуло солнце, можно было начинать опыт. Очевидно, интуитивное побуждение
к чистоте эксперимента заставило Беккереля проявить одну из пластинок,
прежде чем освещать их солнечным светом. И вот первая неожиданность:
урановая соль оставила на пластинке следы. Сразу вопрос: каким образом?
Беккерель твердо знал, что урановая соль в темноте не фосфоресцировала.
Первый вывод: по-видимому, соли урана совсем не обязательно выставлять на
солнце, чтобы они испустили какие-то лучи, как и лучи Рентгена, свободно
проникающие сквозь плотную черную бумагу. Именно так Беккерель высказался 2
марта 1896 г. по поводу своих наблюдений в Парижской академии наук. По его
мнению, между фосфоресценцией и испусканием рентгеновских лучей никакой
связи нет. Это второй очень важный вывод.
Случилось парадоксальное. Эксперименты, поставленные Беккерелем, должны
были подтвердить гипотезу Пуанкаре, но полученные результаты похоронили ее.
Так в науке бывало нередко, и Беккерель, как настоящий ученый, поступил в
полном соответствии с известным изречением древних: Платон мне друг, но
истина дороже. Возражения со стороны других ученых были. Были и
предостережения. Не рано ли, говорили ему, ниспровергать гипотезу Пуанкаре,
ведь Шарль и Нивенгловский - серьезные исследователи, их опыты с
засвечиванием пластинок сернистыми соединениями кальция и цинка давали
подобный же эффект.
Беккерель проверял все снова и снова как свои, так и те результаты, что
были получены другими учеными, и каждый раз убеждался, что только вещества,
содержащие в себе уран, дают тот эффект, который он обнаружил 1 марта.
К этому времени другой французский ученый, Анри Муассан, нашел способ
выделения химически чистого металлического урана. Беккерель получил в свое
распоряжение немного такого урана, и он окончательно похоронил гипотезу
Пуанкаре. Чистый порошкообразный металлический уран излучал неведомые лучи