"Эммануил Казакевич. Двое в степи [H]" - читать интересную книгу автора

назад, к полю боя. Издали все представлялось еще страшнее, чем на месте.
Казалось, полe встало дыбом, и трудно было поверить, что кто-нибудь там еще
жив.
Огарков остановился на бахче, разбил и съел один арбуз, а два других
взял с собой - люди в траншее страдали от жажды, особенно мучились жаждой
раненые.
Возле траншеи его догнал комиссар батальона со связным.
- Ты чего арбузы тащишь? Тоже нашел время! - злобно сказал комиссар
Огаркову.
- Для раненых,- объяснил Огарков.
- Это правильно,- сказал комиссар и пошел дальше.
Спустившись в траншею, Огарком сунул Джурабаеву в руку кусок арбуза, а
остальное роздал раненым. Потом он пошел докладывать курносому лейтенанту о
распоряжениях комбата и снова вернулся к Джурабаеву. Стало тише. Пули над
головой посвистывали реже. Курносый лейтенант неторопливо прошелся по
траншее. Он остановился возле Огаркова и сказал:
- За образцовое выполнение боевой задачи объявляю вам благодарность.
Как твоя фамилия?
Огарков смешался, губы его внезапно задрожали, и он не мог вымолвить ни
слова.
-- Огарков, - услышал он возле себя голос Джурабаева.
Командир роты сказал:
- И насчет арбузов ты хорошо придумал, Огарков. Как стемнеет, пошлем
людей за арбузами. Покажешь им место.
Лейтенант ушел, а Огарков вдруг оживился, стал очень разговорчив и даже
весел, начал расспрашивать солдат о семьях, детях, матерях. Рассказал он и о
своих родных, проживающих в городе Горьком.
- Отец у меня инженер,- сказал он,- и к тому же еще рыболов-любитель.
Каждое воскресенье мы выезжали на лодке рыбу ловить. Обычно мы ловили
удочками, но случалось и бреднем ловить. Бреднем все-таки не так
интересно...
- Почему не интересно? - спросил пожилой солдат.- Только бреднем и
ловить... Потому бреднем много наловишь, а удочкой что?.. Морока одна...
- Не говорите,- возразил Огарков.- Бреднем - это ловля наверняка, почти
убийство, а удочка - спорт.- Помолчав, он добавил: - Иногда и мать ходила с
нами удить.
Вскоре немцам под прикрытием орудий и минометов удалось приблизиться
метров на двести к траншее и окопаться на скошенном поле. Курносый
лейтенант, очень обеспокоенный этим, решил контратаковать и выбить немцев из
новых позиций.
С трудом отрывая тела от спасительной прохлады окопа, люди полезли на
бруствер. Раздался громкий крик "ура". Огарков тоже кричал без умолку "ура",
сам не замечая того. Зычный и озорной голос, неизвестно кому принадлежавший,
с бесконечным восторгом повторял:
- Фриц, сдавайсь!
Немцы побежали на старые позиции в пшеницу. В свежеотрытых окопах
валялись гранаты с деревянными ручками, ломти белого хлеба, оранжевые
коробки с маслом и фляжки с дешевым, но крепким ромом. Захватили и
оставленный немцами ручной пулемет и, торжествуя, вернулись в свою траншею -
узкое, длинное логово, показавшееся теперь обжитым и дорогим, как родной