"Эммануил Казакевич. Двое в степи [H]" - читать интересную книгу автора

газетные киоски, на каменные дома и вывески. Станционный колокол, черные
формы железнодорожных служащих, женщины в городских платьях, некоторые даже
с зонтиками,- все это вдруг вернуло его в милый мир привычных представлений
о жизни.
Не хотелось уходить из города, но Джурабаев торопился и сурово торопил
товарища, умиленно глазевшего на вывески и витрины магазинов.
На окраине их задержал патруль. Напрасно Джурабаев пытался объяснить
патрульному сержанту, что они направляются в свою часть. Их повели в
комендатуру и назначили в саперный батальон, который направлялся на
юго-западную окраину города для рытья окопов и минирования дорог.
Тогда Джурабаев решил покончить с этим делом раз и навсегда и сдать
Огаркова коменданту. Взволнованный до глубины души, он стал медленно
подбирать слова для объяснения дела, но комендант был грозен, нетерпелив,
окружен целой толпой кричавших людей и не обратил внимания на робкие попытки
узкоглазого солдата дать какие-то никому не нужные объяснения.
Их повели в батальон.
Со смешанным чувством досады и глубоко спрятанного удовлетворения
воспринял эту новую перемену Джурабаев.
Он напал на след: некий капитан сказал им, что штаб эн-ской армии
находится довольно близко, километрах в тридцати к северо-востоку. Казалось,
странствиям наступает конец. И вдруг - этот саперный батальон.
Однако рядом с Джурабаевым бодро шагал Огарков, несомненно обрадованный
отсрочкой своей участи. И Джурабаев втайне радовался вместе с ним, хотя и
упрекал себя за это.
Батальон вышел к мeсту работы, и Огарков оживленно расспрашивал бывалых
саперов о технике их профессии, интересовался названиями и свойствами разных
мин нажимного и натяжного действия, любовался изящно упакованными пачками
смертоносного тола и невинными на вид мощными взрывателями. Казалось, он всю
жизнь только и мечтал о том, чтобы стать сапером.
Очутившись на окраине города, минеры стали закладывать противотанковые
и противопехотные мины, укреплять надолбы, рыть контрэскарпы и ловушки для
танков.
Пожилой, давно не бритый комбат, сам, сидя на корточках, пыхтел над
минами, ласково беседуя с ними, как с живыми существами:
- Вот так ты и лежи, голубка... Тут тебе и место, радость моя... Теперь
мы тебя засыплем песочком и заровняем, заровняем... Чтоб никому невдомек. А
потом - бух!..
Он подымался, окидывал своих саперов вдруг погрустневшим взглядом и
говорил ожесточенно:
- Ну, что у вас там еще за гостинцы?! Ну, вынимайте, давайте...
Огарков старался выполнять все приказания быстро и точно, и саперы - в
том числе и сам комбат,- польщенные вниманием и старательностью своего
ученика, относились к нему с дружественной, чуть снисходительной симпатией,
как к новообращенному из химической в саперную веру.
Среди саперов оказался один земляк Джурабаева, казах. Он подсeл во
время перерыва к Джурабаеву, и они долго говорили по-казахски. Огарков
удивился даже - он никогда не подозревал, что его спутник может быть таким
разговорчивым. Ни слова не поняв, Огарков уловил, однако, что говорили они и
о нем.
Действительно, сапер-казах сказал казаху-стрелку, что этот высокий