"Эммануил Казакевич. Двое в степи [H]" - читать интересную книгу автора

лишениями и смертью друзeй.
Все ждали результатов доследования и окончательного решения с
нетерпением и не без опасений, так как прекрасно знали, что трибунал, как
учреждение, может и не принять во внимание возвращение Огаркова: формально
поступок этот мог считаться вполне естественным и само собой разумеющимся. И
некоторые офицеры из самых молодых (в первую очередь, разумеется, Синяев)
уже заранее обвиняли трибунал в черствости и формализме.
Наконец стало известно, что дело поступило на рассмотрение Военного
совета, благо приговор ранее не был утвержден. Какими рекомендациями
сопроводил трибунал дело в нынешней его фазе, было покрыто тайной.
Всю почь перед решением лейтенант Синяев не спал. Он прогуливался
неподалеку от лужайки, где размещались блиндажи армейского командования.
Оттуда доносились негромкие разговоры. Аппараты Бодо и Морзе выстукивали под
землей слова донесений и приказов. Синяев все ходил взад и вперед и ждал.
Его приятель, адъютант члена Военного совета, обещал ему, как только он
что-нибудь узнает, выскочить на улицу. Но адъютант все не появлялся.
Между тем наступил рассвет, запели птицы и забегали посыльные.
На востоке, там, где была Волга, встали огромные вертикальные красные
полосы, похожие очертаниями на гигантских алых солдат, медленно идущих вдоль
горизонта.
День вступал в свои права. Синяева вызвали и послали в дивизию с
поручением, там его ранило в бедро, и только на следующий день, в госпитале,
он с чувством облегчения узнал, что Огарков помилован и послан командовать
взводом на передовую.
Конечно, на членов трибунала и Военного совета, как и на всех других
людей, произвело впечатление возвращение Огаркова; к тому же перед этим
выяснилось еще одно важное обстоятельство. Дивизия, в которой служил
Огарков, нe была разгромлена, как это считалось раньше. Потеряв связь с
армией и обнаружив, что у него открыты фланги, командир дивизии,
естественно, должен был принять и действительно принял самостоятельное
решение. Дивизии удалось с боями вырваться из немецкого полукольца, она
отошла, вскоре сообщила о себе и позднее была отведена за Волгу. В качестве
удивительной драматической подробности передавали, что части дивизии при
отступлении прошли через станицу, где днем раньше слушалось дело Огаркова,
и, более того, они якобы проследовали буквально мимо той самой землянки, в
которой находился приговоренный к смерти Огарков. Как бы там ни было, при
пересмотре дела третий, самый грозный свидетель - дивизия - не выступил на
суде.
Три года спустя, уже в Германии, Синяев напал на след Огаркова.
Синяев, к тому времени майор, приехал по служебным делам в город
Бранденбург и там познакомился с неким майором Кузиным, начальником разведки
одной из наших дивизий. Оказалось, что Кузин знает Огаркова, они служили в
одном полку в то злополучное лето.
И вот этот самый Кузин встретил Огаркова на днях здесь неподалеку, в
небольшом немецком городишке. Огарков уже был капитаном и командовал
саперной ротой. Люди, воевавшие вместе с ним, рассказывали о нем как о
храбром человеке и отличном товарище. Правда, за ним замечали одну
особенность: он иногда задумывался, становился рассеянным до странности.
Однако людям, знавшим его историю, это не казалось удивительным.
Может быть, в эти минуты он вспоминал придонские места и пeрeд его