"Эммануил Генрихович Казакевич. Весна на Одере (про войну)" - читать интересную книгу автора

большие глаза почти исчезали, превращались в искрящиеся щелки, а нос
морщился, что придавало лицу несколько неожиданное выражение крайнего
добродушия.
В этот момент сверху, с облучка, раздался громкий встревоженный голос
<ямщика>:
- Товарищи офицеры! Кругом врут, что мы в Германию вошли...
Лубенцов оторопело посмотрел вверх, потом открыл полевую сумку, вынул
карту и, развернув ее на коленях, перевел дыхание и произнес:
- Да, мы в Германии.
Лейтенант выхватил пистолет, распахнул дверцу к выпустил в воздух всю
обойму. <Ямщик> выстрелил в небо из винтовки. Лошади, испугавшись,
прибавили ходу. Все приникли к окнам. Мимо мелькали поляны, лесные опушки,
кусты, и люди удивлялись обычности всего этого:
- Глядите, липы!
- Боярышник!
- Яблони!
Лейтенант, раскрыв свой чемодан и порывшись в нем, горестно
воскликнул:
- А водки-то нет!
<Хозяин> кареты, капитан Чохов, не говоря ни слова, достал откуда-то
флягу с водкой. Сидящий в карете солдат, смущенно улыбаясь, погладил рыжие
усы и сказал:
- У нас, товарищи офицеры, это самое... Спиртик есть... Ежели не
побрезгаете... Противный, но крепкий. Зверобой...
Карета свернула с дороги и, запрыгав по кочкам, вскоре остановилась в
роще. <Ямщик>, всунув предлинный бич в стойку облучка, присоединился к
остальным. Все очень расшумелись, только Таня почему-то присмирела. Она
забралась на высокое кучерское сиденье и сидела там, сжавшись в комок,
по-девичьи угловатая, невеселая, и смотрела с отсутствующей улыбкой на
тянущиеся кругом реденькие рощи. Пить она отказалась.
- Тут не пить надо, - сказала она, отстраняя кружку, - не знаю, что
надо, может быть плакать от жалости к тем, которые не дошли.
И все поняли, что она права. И хотя выпили, конечно, но уже не шумно,
а как бы в торжественном раздумье.
Прежде всего выпили за Сталина, потом за победу и за войска 1-го
Белорусского фронта. Рыжеусый солдат предложил тост также <за наш семейный
фронт, за жен и деток, то есть>.
- И за мужиков, конечно, - прибавил он, косясь на Таню, - ежели они
есть, а ежели нет, то за женихов.
Таня сказала:
- И подумать только! Вон там немецкая деревня. Даже как-то странно,
что здесь живут немцы, те самые, что натворили в мире столько зла. Что же?
Сжечь эту деревню? Перебить там всех?
Все молчали. Потом послышался голос капитана Чохова:
- А что вы думаете? Пойдем и сделаем!..
Эти слова, произнесенные спокойным голосом, заставили всех взглянуть
на Чохова. И все увидели круглое юношеское лицо, маленький ровный нос и
серые решительные глаза. В этих глазах была вызывающая самоуверенность
ничего не боящегося человека.
Гвардии майор Лубенцов внимательно посмотрел на него и только махнул