"Эммануил Генрихович Казакевич. Приезд отца в гости к сыну (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

заметив любовь к отцу, так и светившуюся в глазах у знатного доменщика, не
жалел похвал и шумных излияний. Впрочем, он и сам расчувствовался; видя
чистую и трогательную сыновнюю любовь, он вспомнил своих родителей, очень
старых, живших на окраине Симферополя в маленьком домишке, и решил сегодня
же им написать. Он редко им писал.
Живая рыба билась в ведрах и корзинах. Ее разделили между всеми
поровну. Синичкин, с утра крепко выпивший, вдруг стал бить себя в грудь и
кричать, что он и в детстве был беспризорный, и теперь нет у него дома, и
не для кого ему возить рыбу, и пусть его долю заберут к чертовой матери:
от него недавно ушла жена, и при дележе рыбы беда эта показалась ему
особенно нестерпимой. Он стал обнимать Тимофея Васильевича, называл его
папашей и жаловался ему на окаянную жизнь, считая, вероятно, что видавший
виды седой человек поймет его лучше, чем другие.
Синичкина успокоили, вместо него за руль его автомобиля сел
полковник, и машины помчались в обратный путь по еле намеченным степным
дорогам.
Решили выбрать другой маршрут, чтобы проводить Канунникова до
совхоза. Степь сменилась бледно-зелеными березовыми рощами, стоявшими в
пленительном беспорядке. После гладких однообразных пространств эти
зеленые рощицы радовали душу, и голубое небо над ними было как будто
светлее и яснее, чем над изжелта-коричневой степью.
Совхоз был совсем новый. Оштукатуренные белые домики, такие же белые
продолговатые и круглые хозяйственные постройки - все это было
ослепительно. Новыми казались тут и коровы и овцы. Тут еще не было ни
собак, ни кошек. И люди были все молодые. Может быть, по этой последней
причине прохожие, юноши и девушки в новых ватничках, с таким интересом
поглядывали на Тимофея Васильевича, когда он проходил по улице поселка в
своем сером миткалевом костюме, все время держась рядом с директором...
В Магнитогорск приехали поздно вечером. Все, кроме водителей, сладко
спали, так что даже не пришлось прощаться. Сонного Тимофея Васильевича
Иван уложил одетого в постель, только сапоги с него снял. Леня Башмаков
остался досыпать у Ивана - ему постелили в столовой. Ермолаевскую долю
улова кинули в большой таз, долю Лени Башмакова - в ведро.
Иван улегся рядом с женой и шепотом, чтобы никого не разбудить, долго
рассказывал ей о рыбалке, симпатичном Канунникове и новом совхозе и
перечислял всех пойманных рыб по породам и приблизительному весу.
У супругов зашла речь о предстоящем отъезде Тимофея Васильевича и в
связи с этим о подарках ему и его домашним. Понимая, что Ивану хочется "не
ударить лицом в грязь", Любовь Игнатьевна, как умная и хитрая жена,
знающая, как сохранить мир и согласие в семье, сама взяла в руки
инициативу и предложила купить и послать мачехе Ивана скатерть, отрез
шерсти на пальто и шкурку на воротник, сестре - летнее платье и материал
на зимнее, детям Тимофея Васильевича от второго брака - их было трое -
ботинки, брюки и опять же платье, и еще какому-то дяде и двум теткам, чаще
других упоминавшимся стариком, - сапоги и по платку.
Самому Тимофею Васильевичу следовало преподнести особенно ценный
подарок, и Иван с Любовью Игнатьевной долго толковали на этот счет; Любовь
Игнатьевна боялась назвать предмет слишком дешевый, чтобы не задеть
сыновние чувства Ивана и не прослыть скупой и недоброй к мужниной родне; в
то же время она не хотела уж чересчур раскошеливаться - и так придется