"Эммануил Генрихович Казакевич. Приезд отца в гости к сыну (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Когда рыба закипела в котле среди луковиц и картофеля, Коломейцев,
Башмаков и Лапин направились к машинам и вернулись оттуда с черным перцем
и лавровым листом в больших конвертах. Взглянув на их торжественные,
благоговейные лица, историк мог бы наконец понять, почему человечество так
жаждало пряностей, что в погоне за ними даже открыло Америку.
Поели уху, выпив на этот раз изрядно. И вот на небо вышла юная луна,
и заливчик засеребрился, и в кустарнике на его берегах зашумел ветерок. А
степь лежала широкая и бесконечная; машины и люди вокруг костра
отбрасывали на нее причудливые мятущиеся тени. Лягушки квакали невдалеке.
Поздно ночью, когда не спали только самые неугомонные, далеко в степи
показались два светящихся глаза, и вскоре к лагерю рыболовов приблизилась
еще одна машина, грузовая. Она остановилась неподалеку, и ее фары тотчас
же погасли. Послышались неторопливые мягкие шаги по траве. Вскоре в
светлый круг вошли трое мужчин. Вглядевшись в них, рыболовы огласили берег
веселыми криками: это тоже были заядлые любители рыбной ловли - директор
совхоза Канунников, зоотехник и директорский шофер.
- Давненько вас не было видно, - проговорил Канунников, грея руки над
костром.
- Да все некогда, - стал оправдываться Иван. - План выполнять надо.
Месяц кончается. Сегодня выбрались на рыбалку - и то только в честь моего
гостя. Отец приехал... Не виделись давно, четверть века с гаком... Он у
меня записной рыболов. Теперь спит в палатке, умаялся.
Вновь прибывшие стали поздравлять Ивана. Он застенчиво их благодарил.
Тимофей Васильевич, впрочем, не спал. Он слушал весь разговор с
удовольствием. То, что директор совхоза запросто, даже просительно
разговаривает с Иваном, потешило родовую гордость старика и несколько
удивило его. Директор жаловался Ивану на неполадки и умолял помочь
слесарями для ремонта инвентаря.
Иван по поручению парткома занимался шефской работой, а доменный цех
как раз шефствовал над целинным совхозом, где директором был Канунников.
Но старик не разбирался в этих взаимоотношениях; он пристально и
уважительно смотрел через отверстие палатки на серьезное лицо своего сына,
освещенное от костра золотистым светом, точно как там, на домне, и
бормотал:
- Иванушка-то! Вот тебе и Иванушка-дурачок!..
Он не преминул вылезти из палатки - немного погреться в лучах славы и
в тепле костра. При директоре он назвал сына Иваном Тимофеевичем, и в
дальнейшем уже иначе его не называл, чем повергал Ивана в смущение и
беспокойство.
Весь следующий день ловили рыбу, слонялись по берегу, закусывали,
лениво рассказывали бывальщину и небывальщину. Нежаркие солнечные лучи,
дрожащие светлые нити на воде, путаница длинных степных трав, беспрерывно
длящийся пересвист птиц и перезвон насекомых - все это словно бы сплело
вокруг людей легкую и тихую сеть блаженного ничегонеделания. Из нее не так
просто было выпутаться, и требовалось некоторое усилие воли для того,
чтобы на исходе дня приступить к сборам, укладке, одеванию, вернуться к
стремительным мыслям обыденной жизни.
На дорожку закусили. Снова произносились тосты за Тимофея
Васильевича. Хитрец Канунников, который был крайне заинтересован в том,
чтобы задобрить Ивана и получить необходимую помощь от доменного цеха,