"Эммануил Генрихович Казакевич. Сердце друга (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Акимова. Он сидел неподвижно, и по его щекам текли слезы. Аничка
задрожала. Она никогда не поверила бы, что этот железный человек, которого
она наблюдала сегодня целый день, может плакать. И то, что он может
плакать и что он плачет, потрясло ее. Ей хотелось подойти к Акимову и
обнять его. Акимов поднял на нее глаза, медленно встал и спросил:
- Вы здесь? - Потом он опустил голову и, указывая рукой на воронку,
сказал: - Ничего от человека не осталось. Ничего.
Рядом, в соседней щели, телефонист настойчиво, почти с отчаянием, то
понижая, то повышая голос, звал, убеждал, умолял:
- Лилия, Лилия, Лилия, Лилия.
Показалась группа раненых. Один из них, поравнявшись с Акимовым,
сказал:
- Прощайте, товарищ капитан. Может, уже не увидимся.
- Вытягов! - воскликнул Акимов. - Ранен?
- Ранен. - Сержант улыбнулся. - Но не очень опасно. - Уходя, он опять
обернулся к Акимову и сказал: - Жалко. Вы все на отдых, а я в госпиталь.
Смысл сказанных Вытяговым слов дошел до Акимова спустя полминуты. Он
сделал два шага вслед раненым.
- Ты это про что? - спросил он. - Про какой такой отдых?
Вытягов остановился, повернулся к комбату и, хитровато смерив его
глазами, сказал:
- Будто не знаете! Это все знают. Ночью вернулись из медсанбата
Скопцов с Алешиным. Войска там собралось видимо-невидимо. Нас сменять
будут. - Он помолчал, потом повторил: - Прощайте, товарищ капитан. Мы вас
никогда не забудем.
Раненые пошли дальше, а Акимов долго смотрел им вслед, потом опустил
голову, почему-то развел руками, вздохнул и пошел вперед.
Стемнело быстро, как темнеет осенью. Часто вспыхивали немецкие
ракеты - противник боялся ночной атаки. В оврагах и траншеях все
угомонились, улеглись кто где попало. Дождь перестал. А в первом часу ночи
все были подняты по тревоге и наконец увидели.
Лязгая оружием, гремя котелками, хлюпая сапогами по глине, подходили
свежие части. Хорошо одетые и вооруженные, оглядываясь не очень весело, но
и вовсе не грустно, посмеиваясь над унылым видом здешних солдат, но и
понимая причину этого унылого вида, нюхая воздух, пахнущий порохом и
пожаром, - одним словом, в полном сознании трудности предстоящей жизни, но
без всяких ужасов по этому поводу, - пришельцы занимали построенные
другими землянки, хлынули во все щели, в том числе и в захваченную сегодня
вражескую траншею, что-то делали, мастерили, обживались, хлопотали,
переобувались, крякали, вздыхали.
- Счастливо отдохнуть, - напутствовали они беззлобно и безо всякой
зависти строившихся и уходивших в ночь здешних солдат.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Любовь

1