"Эммануил Генрихович Казакевич. Сердце друга (Повесть) " - читать интересную книгу автора

инструментальная музыка, что вначале всем очень не понравилось, показалось
скучным и никчемным. Но потом к этим песням без слов привыкли, уловили их
сильную и тонкую мелодию. Они проникали в сердца медленно, но настойчиво.
В спокойные часы солдаты даже напевали, лежа в мокрой траншее, вперемежку
с родными песнями "классику", что особенно радовало душу бывшего учителя
истории, а ныне замполита, капитана Ремизова.
Землянка вскоре заполнилась. Пришли адъютант батальона лейтенант
Орешкин, командиры стрелковых рот Погосян и Бельский, лейтенант-минометчик
и лейтенант командир взвода - все оставшиеся в строю офицеры батальона. В
углу у телефона дремал дежурный солдат-связист.
Пока Акимов медленно снимал с себя телогрейку, пришел и его
заместитель по политической части, капитан Ремизов. Скинув замызганную
плащ-накидку и протерев залепленные грязью очки, он спросил:
- Какие новости?
- Садитесь, товарищи, - сказал Акимов и развернул на столе карту. Не
поднимая глаз, он добавил просто: - Воевать будем.
Он почувствовал - не увидел, как насторожились офицеры, и вслед за
тем услышал бесконечно долгое шуршание медленно вынимаемых из планшетов
карт.
В этот момент вернулся Майборода. Он бесшумно прошел вдоль стены к
своему месту у печки. Пока Акимов излагал предварительный план боя,
Майборода, чутко прислушиваясь к его словам и время от времени сокрушенно
вздыхая, жарил баранину. По землянке все больше распространялся приятный,
почти пьянящий запах жареного мяса. Майборода мысленно подсчитывал число
возможных едоков, чтобы никого не обделить и в то же время не
перебарщивать, дабы что-нибудь осталось и на завтра. "А завтра, - думал
он, покачивая головой, - едоков будет поменьше..."
Бой был назначен на восемь часов утра - время, когда немецкие солдаты
завтракали и у них в траншеях оставалось меньше народу. Артподготовке
отводилось двадцать минут. Задача - захватить первую немецкую траншею и
закрепиться в ней. Полковые саперы идут в боевых порядках батальона.
Остальные детали будут уточнены после получения полкового приказа.
- Вопросы есть? - спросил Акимов, помолчав.
Никто не ответил.
- Задача ясна? - нахмурившись, опять спросил Акимов.
- Ясна, - негромко произнес один из офицеров.
- Огневая поддержка будет серьезная, - сказал Акимов. - Вся полковая
и дивизионная артиллерия будет работать на нас. - Он опять помолчал, потом
вдруг вспыхнул, покраснел и произнес громко и раздраженно: - Это большая
честь для нашего батальона, и нечего сидеть, как сычи. Солдат мало?
Устали? Знаю. И комдив это знает. Может быть, Верховный Главнокомандующий
и тот это знает. Понятно?
Он впервые поднял на них глаза. Нет, они, разумеется, не поняли
последнего намека. И Акимов все больше сердился, его лицо приобрело злое,
жестокое выражение.
- Стыдно смотреть на таких офицеров! - вскипел он окончательно. -
Попоны хотя бы сняли! - Он не знал, на чем выместить свой гнев и свою
жалость к измученным товарищам, которых он обязан мучить еще больше, чтобы
заставить их подтянуться и приободриться перед предстоящим боем. И оттого,
что этот бой был последним здесь, в эту ужасную осень, и они не знали