"Эммануил Генрихович Казакевич. Синяя тетрадь (повесть)" - читать интересную книгу автора

каждым деревом на берегу мог прятаться юнкер или казак. Ленину вспомнилось
виденное им в прошлое воскресенье у Таврического дворца лицо одного
казака - тупое и безглазое, такое же красное, как и лампасы на его штанах.
И Ленин представил себе, что именно этот бравый казак и может стоять за
одним из деревьев на берегу - с узкими глазами, не способными ничего
видеть, способными только прицеливаться.
Ленин не чувствовал никакого страха и подумал о том, что, в сущности,
мало дорожит жизнью Ульянова. Этот Ульянов, родившийся сорок семь лет
назад в городе Симбирске, прочитавший горы книг и исписавший горы бумаги,
очень устал, страдает бессонницей и головными болями. Быстрая и
безболезненная смерть не пугала его, человека ох как твердо знающего с
отроческих лет, что он смертная частица неумирающей природы! Но жизнь
Ленина, вождя самой революционной партии в России, следовало сохранить
обязательно.
Видно, жизнь его была нужна революции, если его смерть так
понадобилась врагам ее. Разумеется, долгие годы готовя революцию, он
готовил и себя к ней. Право же, он даже ходил помногу в городах и горах
Европы, плавал подолгу в ее реках и озерах, бегал на коньках и ездил на
велосипеде - ради революции: чтобы не сломаться физически, когда она
грянет, чтобы выдержать ее напряжение, когда настанет час действий. Однако
о значении собственной личности он задумывался редко и только недавно, три
месяца назад, вернувшись в Питер после десяти лет эмиграции, впервые
полностью осознал свою роль в событиях.
С юмористическим удивлением, как о чем-то доисторически давнем,
вспоминал он переезд через финскую землю - последний этап своего
нашумевшего на весь мир дерзновенного возвращения в Россию. Они с женой
были тогда озабочены проблемой: каким образом, если поезд придет в
Петроград ночью, смогут они добраться на Широкую улицу, к Анне
Ильиничне, - найдется ли извозчик поздно вечером на Финляндском вокзале,
тем более в пасхальный день. Когда же он увидел на перроне почетный караул
военных моряков и толпу встречающих, массу людей на Привокзальной площади,
броневики у выхода из царского подъезда вокзала и военные прожекторы,
осветившие красные флаги и надписи "Привет Ленину", он ощутил всем
сердцем, как слабо чувствовал за рубежом размах революции и как много
сделано в эмиграции, в повседневной, лишенной внешних эффектов,
изнурительной работе, иногда казавшейся ничтожной по результатам,
комариными укусами на огромном теле царского исполина. Как живое
воплощение этой негромкой и будничной работы промелькнул в рядах
встречающих питерский рабочий Чугурин, воспитанник партийной школы в
Лонжюмо, близ Парижа. Лицо Чугурина было мокро от слез.
Поднявшись на броневик, Ленин увидел море кепок и картузов и немножко
устыдился своего черного заграничного котелка, такого несуразного на
броневике, среди толп восставших рабочих. Он снял котелок как вещь,
которая уже никогда не понадобится, спрятал его за спину, потом положил на
сиденье рядом с шофером - солдатом броневого дивизиона. Когда броневик
тронулся по улицам Петрограда, сопровождаемый тысячной толпой, Ленин
вспомнил о своих тревогах насчет извозчика и подумал не без некоторой
грусти, что, вероятно, никогда больше не будет ездить на извозчике,
никогда больше не будет "частным лицом", что наступила пора либо
возглавить революционную Россию, либо умереть. Эта мысль, несмотря на все