"Эммануил Казакевич. Из дневников и записных книжек " - читать интересную книгу автора

Первый вариант был как воздушный шар, наполненный недостаточным
количеством газа. Да, он не влачился по земле, но и не мог улететь далеко от
земли. Он находился от земли метрах в трех, в четырех. Это не полет. Я
наполняю этот шар газом - жизненными подробностями. Понемногу он получает
округлую, сферическую форму, форму жизни и, надо надеяться, полетит. Не
совсем только ясно, что это за шар - детский шарик или настоящая махина. Но
это уже от меня не зависит - это талант.
При этом может не раз оказаться, что это второстепенное и является
главным, а бывшее главное отходит на второй план. Тем лучше - значит, станет
сильнее и то, и другое.
Если говорить о влиянии критики "Двоих" на работу над романом, то оно
выразилось только в том, что я больше сомневаюсь, а значит, и больше
мучаюсь, тружусь, борюсь с материалом. Ergo - влияние положительное в
конечном счете. И любовь ко мне читателей, и настороженность руководителей
имеют одно следствие: страстное мое желание, оставаясь самим собой, остаться
своим и для тех и для других. Посмотрим в дальнейшем, возможно ли это?
Уверен, что возможно, нужно и так оно будет.

(К РОМАНУ "ВЕСНА НА ОДЕРЕ")

Лубенцов - активная ненависть к человеческому злу и к недостаткам,
нетерпимость к ним, олицетворяющая молодость строя. Он не дошел (и, может
быть, слава богу, не дойдет) до расслабляющего философствования насчет
невозможности бороться с этим: основа - позитивная философия, вера во
всесильность науки и человеческой воли, немножко наивная вера.

_____
Садясь за стол, Сердюк сказал, улыбнувшись:
- У меня в роте столько же народу, сколько христовых апостолов, только,
слава богу, нам сегодня обещают дать пополнение.
Ему вдруг стало жгуче-радостно от того, что его артиллеристы узнали
его, и от того, что им наплевать на то, еврей он, или таджик, или русский -
он был просто их товарищ, ставший их командиром потому, что знал больше, чем
они. И от этого неожиданного, ни разу так ясно не пережитого чувства
равенства он радостно задрожал, как может радостно задрожать (затрепетать)
рыба, брошенная с песчаного берега в прохладную реку.
Сливенко с удивлением подумал: и Пичугин был когда-то ребенком
светловолосым, улыбчивым, с маленькими ручками. А вырос - вот каким
прохвостом стал...
16 июля с 15 до 20 часов Гитлер, Геринг, Кейтель, Розенберг и Борман
обсуждали, что делать дальше с Советским Союзом. "Только немцы будут носить
оружие!" Выпив кофе, стали назначать гаулейтеров. (В Москву - г-на Каше.)
"После пятинедельных операций можно сказать, что цель, вероятно, будет
достигнута нами ранее намеченного срока" (письмо Гитлера Антонеску 27 июля
1941 г.).
Какой огромный путь прошло человечество от человекообразной обезьяны до
прусского генерал-лейтенанта.
Плотников - доктор исторических наук. Может быть, он единственный из
всех, стоящих теперь у Эльбы ("В равнинах, где Эльба шумит" - вспомнил он
Лермонтова), знал, что победа еще полпобеды, что перед Родиной и перед миром