"Александр Казанцев. Роковая мина (сб. "Дар Каиссы")" - читать интересную книгу автора

сходством своего изречения с более обычным словом.
Михаил Николаевич Платов обменялся со мной понимающим взглядом. Игpa
возобновилась, и он уже не имел права вмешинаться, разбирать позицию,
подсказывать. В наших командных баталиях это правило соблюдалось свято. Он
не мог поделиться сейчас своим домашним анализом, если даже и сделал его.
Пятьдесят минут думал над ходом мой озадаченный партнер.
Я загнал его в нежданный цейтнот. Приближалось время нового контроля, а
ему на пять минут оставалось восемнадцать ходов.
"Турок" подмигнул мне:
- Кто не думает, тот не ест... ни коней, ни пешек.
За эти пятьдесят пять минут я несколько раз садился за стол и, как
кобра, впивался глазами в партнера, внушая ему, чтобы он сделал
естественный ход g4! Тогда бы он "подорвался" на заготовленной мной мине.
Но он сыграл 43. g3! И я похолодел, глазам своим не веря. Почему он так
сделал? Из тупой бездумной осторожности или... видя конечную губительную
для меня позицию?
Сам дрожа, я не хотел дать ему опомниться. Вся надежда была на
непринужденность, капабланковскую легкость. Я даже старался улыбнуться,
как великий кубинец, которым я любовался на московском международном
турнире. Боюсь, что улыбка моя больше походила на шпильмановскую после его
ничьей с Верой Менчик. Я знал, чем может теперь все кончиться (похуже, чем
у Шпильмана!). Но знал ли об этом мой противник? Шахматное искусство - это
умение читать чужие мысли. Может быть, в этом прелесть шахмат?
Итак, надо было сделать ход. Конечно, не брать пешку f7, в этом случае
белый король входил в квадрат и задерживал пешку. И потому я с надеждой
взглянул на милый, уже поднимающийся флажок на часах противника. Как под
горку, покатились ферзи: 43...b3. Единственное, чего я достиг, - это
заставил партнера играть "блиц". Но он, обладая стальными канатами вместо
нервов, и в прокуренный свой ус не дул, продолжая играть неторопливо,
сколько ни внушал я ему змеиным взглядом, что флажок его поднимается. А
еще осталось семнадцать ходов!
Кстати, семнадцать ли? 44. Kpg6. Ну, конечно, теперь он готовит мне
детскую ловушку, нe пойду же я b2, чтобы он сыграл Kpg7 и выиграл! (105)
Выдавив из себя банальное "У нас успеется", я небрежно сыграл
44...Kpf8. Последовало 45. h6.
Стоявший надо душой "турок" пожал плечами и бросил:
- Стрекотанье.
И все, кто был рядом, увидели, что я раньше ставлю ферзя, притом с
шахом, как я вчера говорил Платову на платформе. Мне оставалось только
продемонстрировать это:
46,b2 47. h7 b1Ф+ 48. f5. Фb2. А что еще оставалось мне делать? (106)
Для непосвященных зрителей на доске был лишний черный ферзь, и этим,
казалось, определялось все, но... Я-то знал, чем это может кончиться! Но
беда моя была в том, что это знал не только я, но и мой противник!
Я с вожделением смотрел на флажок его часов, ожидая его падения и
своего торжества. Он уже почти падал!
49. b8Ф+! Так вот где таилась погибель моя! Вот она, западня, волчья
яма, уготовленная моему великолепному ферзю! Но как мог найти этот
убийственный ход столь медлительный и скучный человек?! Почему не сделал
он опять естественный и спасительный для меня ход 49. f6? Тогда бы мой