"Джакомо Джироламо Казанова. История моей жизни " - читать интересную книгу автора

должен понимать, что первейший его долг - верша справедливость, славить
Бога и доверяться Провидению. Вспомни, что Бог никогда не оставит
того, кто
в невзгодах простирается перед ним и молит о помощи, и покидает в отчаянии и
погибели несчастного, полагающего молитву бесполезной.
- Однако счастливые атеисты все же существуют.
- Верно; но, хотя в душах их царит покой, мне представляются они
достойными сожаления, ибо ни на что не надеются после земной жизни и не
признают превосходства своего над животными. К тому же, будучи философами,
они не могут не погрязнуть в невежестве, а коли не размышляют, то не имеют
опоры в невзгодах. Наконец, Бог сотворил человека таким, что он не может
быть счастлив без уверенности в божественной природе своего бытия. Во всяком
сословии неминуемо возникает потребность признать ее - когда бы не так,
человек никогда бы не признал Бога творцом всего сущего.
- Но объясни мне, отчего атеизм никогда не являл себя иначе, нежели в
воззрениях какого-либо ученого, и не представилось примера, чтобы он стал
воззрением целого народа?
- Оттого, что бедный разумеет свои нужды много лучше богатого. Среди
таких, как мы, немало нечестивцев, что насмехаются над верующими, уповающими
во всем на паломничество в Мекку. Несчастные! Им подобает чтить древние
памятники, которые, возбуждая благочестие в правоверных и питая их
религиозное чувство, укрепляют их в невзгодах. Не будь этого утешения,
невежественный народ впал бы в отчаяние и пустился во все тяжкие.
Счастливый вниманием, с которым я слушал его учение, Юсуф с каждым
разом все более предавался своей склонности к наставлению. Я стал приходить
к нему на целый день без приглашения, и оттого дружба наша еще окрепла.
Однажды утром я велел проводить себя к Исмаилу эфенди, дабы, исполняя
данное обещание, позавтракать с ним. Турок встретил и принял меня как нельзя
более достойно, но затем пригласил совершить прогулку в небольшом саду, и
там в беседке явилась ему фантазия, каковая пришлась мне отнюдь не по вкусу;
со смехом я отвечал, что не любитель подобных развлечений, и наконец,
утомившись его ласковой настойчивостью, не вполне учтиво вскочил. Тогда
Исмаил сделал вид, что одобряет мое отвращение, и объявил, что пошутил.
Раскланявшись подобающим образом, я удалился в твердом намерении более к
нему не приходить; однако ж пришел еще раз, и в своем месте мы об этом
поговорим. Я поведал об этом приключении г-ну де Бонвалю, и тот объяснил,
что Исмаил, согласно турецким обычаям, полагал доставить мне знак
величайшего своего расположения, но что я могу не сомневаться - впредь,
если мне случится бывать у Исмаила, он более не предложит мне ничего
подобного, ибо во всем остальном весьма обходителен и имеет во власти рабов
совершенной красоты. Он сказал, что учтивость велит мне не прекращать своих
визитов.
По прошествии пяти или шести недель с начала нашей дружбы Юсуф спросил,
женат ли я, и, получив отрицательный ответ, завел разговор о целомудрии,
которое, как он полагал, должно считаться добродетелью, лишь когда влечет за
собою воздержание; однако ж оно не может быть угодно Богу и, должно быть,
противно ему, ибо нарушает первейшую заповедь, данную творцом человеку.
- Хотел бы я понять, - продолжал он, - что такое целомудрие для
ваших рыцарей Мальтийского ордена. Они дают обет целомудрия; это не
означает, что они станут вовсе воздерживаться от плотского греха, ибо, когда