"Джакомо Джироламо Казанова. История моей жизни " - читать интересную книгу автора

довольный прогулкой и в надежде впредь быть счастливее.
Не далее нежели на следующий день получил я от Исмаила записку с
приглашением назавтра вечером отправиться с ним ловить на крючок рыбу; ловля
наша при лунном свете должна была продолжаться далеко за полночь. Надо ли
говорить, что я надеялся увидеть желания свои исполненными! Я вообразил, что
Исмаилу ничего не стоит свести меня с венецианкой; уверенность, что он будет
третьим, не отвращала меня. Я испросил у кавалера Венье дозволения ночевать
вне стен дворца, и он согласился, хоть и не без труда, ибо опасался, не
приключилось бы какой неприятности из-за моего волокитства. Я мог бы
успокоить его, обо всем рассказав, но мне представлялось, что здесь подобает
хранить молчание.
Итак, в назначенный час я был у турка, встретившего меня самыми
сердечными изъявлениями дружбы. К удивлению моему, в лодке мы оказались с
ним вдвоем, кроме двух гребцов и рулевого. Мы поймали нескольких рыб и
отправились есть их, зажаренных и приправленных маслом, в беседку; луна
сияла, и ночь казалась ослепительней дня. Зная пристрастия его, я был не
столь весел, как обыкновенно; хотя и успокаивал меня г-н де Бонваль, однако
же я боялся, как бы не явилась Исмаилу прихоть выказать мне свою дружбу тем
же способом, каким он пытался это сделать три недели назад и какой отнюдь не
пришелся мне по нраву. Прогулка вдвоем была мне подозрительна и не казалась
естественной. Я не мог унять беспокойства. Но вот какова оказалась развязка.
- Тише, - сказал он вдруг. - Я слышу некий шум; как я могу судить,
сейчас мы позабавимся.
С этими словами он отослал своих людей и, взяв меня за руку, произнес:
- Идем спрячемся в одну беседку - ключ от нее, по счастью, у меня в
кармане; но осторожней, шуметь нельзя. Одним из окон беседка эта выходит на
пруд, куда, полагаю, отправились теперь купаться две-три моих девицы. Мы их
увидим, они же и мысли не могут допустить, что за ними смотрят: нам
предстоит насладиться чудеснейшим зрелищем. Они знают, что никому, кроме
меня, не попасть в это место.
Сказав так, он отпирает беседку, по-прежнему держа меня за руку, и вот
мы в полной темноте. Перед нами во всю ширь простирается освещенный луною
пруд, каковой, будучи в тени, был бы для нас невидим; и прямо перед нашим
взором видим трех обнаженных девушек, которые то плавают, то выходят из воды
по мраморным ступеням и, стоя либо сидя на них, вытираются, являя прелести
свои во всех положениях. Обольстительное зрелище это тотчас же воспламенило
меня, и Исмаил, обмирая от радости, убедил меня не стесняться, но, напротив,
поощрял отдаться действию, какое сей сладостный вид оказал на мою душу, и
сам подал мне в том пример. Я, как и он, принужден был довольствоваться
находящимся подле предметом, дабы погасить пламень, разжигаемый тремя
сиренами, каковых наблюдали мы попеременно в воде и на берегу; не глядя
вовсе на наше окно, они, казалось, заводят сладострастные свои игры
единственно для того, чтобы зрители, пристально за ними следящие, воспылали
страстью. Мне хотелось думать, что так оно и было: оттого получал я только
более удовольствия; Исмаил же, принужденный, находясь рядом, заменить собою
дальний предмет, до которого не мог я достигнуть, торжествовал победу. В
свой черед и он воздал мне по заслугам, и я стерпел. Воспротивившись, я
поступил бы несправедливо и к тому же отплатил бы ему неблагодарностью, а к
этому я не способен от природы. Во всю свою жизнь не случалось мне впадать в
подобное безрассудство и так терять голову. Не зная, которая из трех нимф