"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автораСтупайте поглядеть и вы калеки убогие, глухие и паралитики! Поглядеть, как
карают тех, кто осмелился поднять голову против владыки нашего -- императора, да живет он многие лета! Поглядеть, как умрет преступный мятежник Зилот! Рыжебородый открыл дверь и увидел угрожающе молчащую толпу, увидел стоявшего на камне глашатая - худощавого, с длинной шеей, с длинными ногами, с непокрытой головой. Увидев его, рыжебородый сплюнул: - Будь ты проклят, предатель! - прорычал он и яростно захлопнул дверь. Рыжебородый повернулся к юноше. Глаза его горели гневом. - Полюбуйся на сына твоего отца - предателя Симона! - произнес он со злостью. - Он не виноват. Это моя вина, - скорбно сказал юноша. - Моя. И добавил: --Из-за меня, мать прогнала его из дому... Из-за меня... И теперь, он... Половина лица рыжебородого - та, на которой был свет, - смягчилась, словно испытывая сострадание к юноше. - Как же ты думаешь искупить все эти прегрешения, несчастный? -- спросил он. Юноша ответил не сразу. Несколько раз он раскрывал уста, но язык не повиновался ему. - Собственной жизнью, своей собственной жизнью, брат Иуда, - наконец с трудом произнес он. - Ничего другого у меня нет. Рыжебородый вздрогнул. В мастерской было уже достаточно света, который глаза юноши светились. Голос его был полон горечи и страха. - "Собственной жизнью"? - Рыжебородый схватил юношу за подбородок. -- Не отворачивайся, ты уже взрослый, так имей мужество посмотреть мне в глаза! "Собственной жизнью"? Что ты хочешь сказать? - Ничего. Юноша молча опустил голову. И вдруг воскликнул: - Не спрашивай! Не спрашивай меня, брат мой Иуда! Иуда взял лицо юноши в ладони, чуть приподнял и долго смотрел в него, не произнося ни слова. Затем он все так же молча оставил юношу и направился к двери. Вдруг сердце его встрепенулось. Шум снаружи все нарастал. От топота босых ног и шлепанья сандалий шел гул, в воздухе стоял звон бронзовых браслетов на руках и массивных медных колец на щиколотках у женщин. Стоя на пороге, рыжебородый смотрел, как из узких улочек появлялись люди, вливались в толпу и шли вверх - на другой конец селения, к проклятому холму, где должно было происходить распинание. Мужчины шли молча. Только ругательства иногда срывались из-за стиснутых зубов да палицы стучали о мостовую. Кое-кто сжимал спрятанной на груди нож. Женщины издавали пронзительные вопли. Многие из них сбросили с головы платки, распустили волосы, уже затянули причитания. Толпу возглавлял почтенный раввин Назарета Симеон. Низкорослый, согнувшийся под бременем лет, скрюченный тяжкой хворью - он страдал чахоткой - раввин представлял собой жалкое нагромождение сухих костей, которое нерушимо держала, не давая ему развалиться, душа. Костлявые руки с громадными, словно когти хищной птицы, пальцами сжимали посох священника с |
|
|