"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автора

дешевке, остановились в таверне, выпили, захмелели, позабыли о том, зачем,
собственно говоря, отправились в Назарет, вспомнили о женщинах и стали петь
о них песни, затем подрались, опять помирились, а на рассвете Бог Израиля
снова пришел им на ум, они умылись и, еще не вполне очнувшись ото сна,
отправились поглядеть на чудо.
Долгое ожидание надоело им, а отведав ударов копья по спине, они уже
начали жалеть, что пришли сюда.
- Лучше вернемся к нашим лодкам, ребята, - сказал один из них,
крепкого сложения, с седой курчавой бородой и лбом, напоминающим панцирь
устрицы. - Вот увидите, и этого распнут, а небеса так и не разверзнутся,
потому как нет предела ни гневу Божьему, ни беззаконию человеческому. Не так
ли, сыне Зеведеев?
- Как нет предела и взбалмошности Петра, - ответил его товарищ, рыбак
с взъерошенной бородой и свирепым взглядом, и, засмеявшись, продолжал: --
Прости, Петр, но ты уже дожил до седых волос, а ума так и не набрался. Ты,
как солома, легко загораешься и тут же угасаешь. Или, может быть, это не ты
взбудоражил нас? Не ты ли кричал, бегая как шальной от парусника к
паруснику:
"Скорее, братья, -только раз в жизни можно увидеть чудо! Идемте же в
Назарет взглянуть на него!" А сейчас получил копьем по спине, так сразу же
сбавил пыл и запел по-другому: "Пошли-ка, братцы, поскорее отсюда!" Не зря
прозвали тебя Ветрогоном!
Несколько рыбаков, слышавших разговор, засмеялись, а пастух, от
которого несло козлом, поднял свой пастушеский посох и сказал:
- Не брани его, Иаков. Даже если он и ветрогон, то все равно лучше
всех нас, потому что сердце у него золотое.
- Ты прав, Филипп, сердце у него золотое, - согласились все, стараясь
ласковым словом успокоить Петра.
Но тот только сердито сопел: он никак не мог смириться с тем, что его
называют ветрогоном. Возможно, он и был таким. Возможно, любой слабый
ветерок мог увлечь его, но это происходило не от страха, а по доброте
душевной.
Иаков понял, что расстроил Петра, и это огорчило его: он пожалел, что
говорил со старшим товарищем слишком резко, и, желая переменить разговор,
спросил:
- Послушай-ка, Петр, как поживает твой брат Андрей? Он все еще в
Иорданской пустыне?
-Да, все еще там, - ответил со вздохом Петр. - Он в принял крещение и
теперь питается акридами и диким медом, как и его учитель. И да окажусь я
лжецом перед Богом, если мы вскоре не увидим, что и он ходит по селам,
возглашая: "Покайтесь! Покайтесь! Пришло Царство Небесное!" Да где оно,
Царство Небесное? Куда только стыд подевался? Иаков качнул головой и
нахмурил густые брови.
- Та же напасть приключилась и с моим трудоусердным братцем Иоанном.
Тоже подался в обитель, что стоит в Геннисаретской пустыне, - хочет стать
монахом, не дано, видите ли, быть рыбаком. А меня бросил одного с двумя
стариками да пятью лодками, хоть головой о стену бейся!
- И чего ему не хватало, благословенному? Имел все дары Божьи. И что
только нашло на него в самом рассвете юности? - спросил пастух Филипп со
скрытым злорадством от того, что и на богатых находится червь, который