"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автора

успокаивается. На час-другой... Затем волнение снова овладевает им, снова
шевелятся губы.
- Это моя Вина... Это моя вина... - Прошептал юноша, и глаза его
наполнились слезами. - Моя...
В спокойствии ночи сын ощутил смятение отца и ему самому передалось это
смятение: невольно он тоже стал шевелить ртом и обливаться потом. Он закрыл
глаза, прислушиваясь, что делает престарелый отец, чтобы и самому делать то
же самое, стонал и вместе со стариком в отчаянии издавал громкие
нечленораздельные звуки, пока сон снова не овладел им.
Но лишь только сон овладел им, дом вдруг содрогнулся, верстак
зашатался, инструменты и крест свалились наземь, дверь распахнулась настежь,
и на пороге вырос во весь свой огромный рост хохочущий, с раскрытыми
объятьями рыжебородый
2.
Юноша уселся на опилках, прислонившись спиной к стене. Над головой у
него висел ремень с двумя рядами острых гвоздей. Каждый вечер перед сном он
бичевал до крови свое тело, чтобы ночью оно оставалось спокойным и не
буйствовало. Юноша был охвачен легкой дрожью: какие искушения снова явились
ему во сне, он уже не помнил, осталось только ощущение, что он спасся от
большой опасности.
- Не могу, сил больше нет... - прошептал он со стоном, поднимая кверху
глаза.
Новорожденный свет, робкий и тусклый, скользнул сквозь дверные щели.
Бледно-желтая солома на потолке стала необычайно нежной и светилась, словно
драгоценная слоновая кость.
- Не могу, сил больше нет... - снова прошептал юноша и негодующе
стиснул зубы.
Вся его жизнь прошла вдруг перед взором, устремленным в пустоту. Посох
отца, расцветший в день, когда тот обручился с его матерью. Гром, повергший
затем обрученного долу и разбивший его параличом. Мать, которая только
смотрит, молча смотрит на него, а он слышит ее немое сетование. Мать права,
и поэтому сознание собственных прегрешений денно и нощно терзает ножом его
сердце.
Последние годы он тщетно пытается одолеть Страх. Один только Страх и
оставалось еще одолеть. Всех прочих демонов: бедность, любовь к женщине,
радость домашнего очага, молодость - все это он уже одолел. Оставался один
только Страх, который нужно одолеть, нужно осилить: он ведь уже мужчина,
пришел его час...
"Если отец мой разбит параличом, я тому виной... Если Магдалина стала
блудницей, я тому виной... Если Израиль все еще стонет под игом, я тому
виной...".
На крышу соседнего дома, в котором жил его дядя раввин, должно быть,
взлетел петух и гневно закричал наверху. Видна, ночь уже надоела ему, он
истомился и теперь своим криком призывал солнце взойти.
Прислонившись к стене, юноша слушал. Солнце стучало в дома, и двери
распахивались на этот стук. Улицы оживали. От земли, от деревьев, из щелей
домов мало-помалу стали доноситься приглушенные звуки утра: Назарет
просыпался.
Из соседней хижины послышался глубокий стон, и тут же гневный призыв
раввина разбудил Бога, напоминая Ему о слове, которое Он дал Израилю.