"Никоc Казандзакиc. Я, грек Зорба (Роман) " - читать интересную книгу автора

черед рожать моей матери. Ей тоже было очень плохо, бедняжке, она кричала от
боли, призывала Богородицу, но избавление не приходило.
Мой отец сидел на земле посреди двора, он так страдал, что не
мог ни пить, ни есть и злился на Богородицу.
"Глядите-ка, в прошлый раз, не успела эта сука Цафер ее
позвать, как она сломя голову помчалась ее спасать. Теперь же..." На
четвертый день мой отец не выдержал и, не долго думая, взяв свою трость,
отправился в монастырь девы Марии. Да поможет она нам! Войдя в монастырскую
церковь даже не перекрестившись (настолько велик был его гнев), он закрыл
дверь на щеколду и остановился перед иконой: "Скажи, пожалуйста,
Богородица, - закричал он. - Моя жена Марулия, ты ее знаешь, она каждую
субботу по вечерам приносит масло и зажигает лампады, моя жена Марулия уже
трое суток страдает от боли и призывает тебя на помощь, видать, ты ее не
слышишь? Наверное, ты оглохла, если не слышишь ее. Конечно, была бы это
какая-нибудь сука вроде Цафер, одна из этих грязных турчанок, ты бы сломя
голову прибежала ей на помощь. Но к призывам моей жены, христианки, ты
глуха, ты не слышишь ее! Ну, что ж, не была бы ты Богородицей, я бы тебе
вломил для острастки вот этой дубиной, которую ты видишь!"
После чего, даже не поклонившись, он повернулся и пошел к
выходу. И в ту же самую минуту икона заскрежетала, да так сильно, словно она
раскалывалась. Все иконы так скрежещут, когда происходит чудо, если вы этого
не знали, запомните, пожалуйста. Мой отец это тотчас понял и опустившись на
колени перекрестился: "Я согрешил, дева Мария, - воскликнул он, - и пусть
все, что я говорил, не идет в счет".


Едва он вернулся в деревню, как ему сообщили радостную весть:
"Поздравляем тебя, Костанди, твоя жена родила мальчика". Это был я, старый
Анагности. Но я родился тугим на ухо. Мой отец, как вы теперь знаете,
богохульствовал, обозвав глухой деву Марию. "Ах вон что, - должно быть
сказала дева Мария. - Я сделаю так, что твой сын родится глухим, это,
надеюсь, отучит тебя богохульствовать!"
И дядюшка Анагности перекрестился.
- Но это еще пустяки, - сказал он, - она могла сделать меня слепым или
кретином, горбуном или же, наконец, да спасет меня Бог! девчонкой. Так что
моя глухота пустяки, и я преклоняю колени перед ее милостью!
Он наполнил стаканы.
- Да поможет она нам! - сказал старик, поднимая
свой.
- За твое здоровье, дядюшка Анагности, я желаю тебе прожить сто лет и
увидеть своих праправнуков! Старик отпил на треть свое вино и вытер усы.
- Нет, сынок, - сказал он, - достаточно. Я знаю своих внуков и с меня
этого хватит. Нельзя просить слишком много. Мой час пробил. Я уже старик,
друзья, силы мои ушли, я больше ничего не могу, в том числе и плодить детей,
а на что мне такая жизнь?
Дядюшка снова наполнил стаканы, вынул из-за пояса орехи,
сушеный инжир, завернутый в листья лавра, и разделил их с нами.
- Все, что у меня было, я отдал своим детям, - сказал он. -Мы очень
нуждались, очень, но это моя последняя забота. Бог велик!
- Бог велик, дядюшка Анагности, - крикнул Зорба на ухо старику, -Бог