"Ашот Вагаршакович Казарьян. Присяга на всю жизнь " - читать интересную книгу автора

Еще один урок отец преподал мне на сельском сходе, когда решался вопрос
об организации колхоза. Он первым сказал: "Сообща нам легче будет работать".
И первым привел на будущую общую конюшню нашего коня-кормильца, которого с
надеждой звали Воски (Золотой). Пример отца оказался решающим: никто из
жителей Чифткилисы не захотел остаться в единоличниках.
В пору моего детства средней школы в нашем селе не было. Поэтому,
получив начальное образование, я, мои сестры и сверстники продолжали учебу в
соседней деревне Хачкове, что в семи километрах от Чифткилисы, Приходилось
ходить пешком туда и обратно. Не припомню, чтобы отец когда-нибудь спросил:
"Устали?" Но если приносили хорошие отметки, садился вместе с нами читать
книги. Именно отцу я был обязан своим пристрастием к чтению, которому
отдавал почти все свободное время.
После окончания семилетки в Хачкове я по настоя-" нию отца уехал в
Тбилиси завершать среднее образование. В школе отличником не был, но по
многим ведущим предметам имел высокие оценки, особенно любил математику,
литературу. Тяжелее давался русский язык,
Меня и сестер в детстве подчас обижали строгая требовательность отца,
его настойчивость в достижении задуманного, даже если сделать это было очень
нелегко. Он ни в чем не давал поблажек ни себе, ни нам. И вот теперь, в день
принятия присяги, я вдруг особенно четко осознал: она, эта строгость, шла от
мудрости и доброты, от искреннего родительского желания помочь нам выковать
характер, стать честными, уважающими труд людьми. И почему-то впервые
поверилось, что эти отцовские надежды я обязательно оправдаю, как оправдаю и
ту клятву верности Родине, своему народу, которую только что дал.
Солдатский труд и в мирное время - не из легких. Особенно утомляла нас,
молодых красноармейцев, кажущаяся излишней монотонность: нужно было час за
часом отрабатывать одни и те же приемы, выполнять [7] одни и те же команды:
"Становись!", "Бегом - марш!", "По-пластунски!", "Окапываться!",
"Разойдись!". И схитрить нельзя. Если хоть в чем-то дать себе слабинку -
несдобровать. В этом я убедился достаточно скоро.
На первых порах немало хлопот доставляли портянки - многим никак не
удавалось быстро и "по науке" их наматывать. Поднявшись однажды ночью по
тревоге, я и словчил: портянки в карман, ботинки на босу ногу - и в строй.
Старшина даже похвалил: "Молодец, Казарьян!"
Не в радость, конечно, незаслуженная похвала, но и сознаваться в
надувательстве не хотелось. Подумалось: "На этот раз пронесло, а в другой
такого не допущу". Но не пронесло...
После построения перед ротой поставили задачу - совершить
многокилометровый марш-бросок. Тут-то и пришлось мне расплачиваться за
"сообразительность": не прошагал еще и километра, как почувствовал, что на
пятках появились волдыри. Вскоре растер ноги до крови и к привалу приплелся
последним. Пришлось обратиться к санинструктору. Смазал полученным от него
снадобьем ноги, боль немного утихла. Во всяком случае, смог переобуться по
всем правилам.
На старшину роты, товарищей несколько дней после того стеснялся глаза
поднять - стыд жег. Может, переживал бы и дольше, но, благо, в армейской
службе не предусмотрены передышки. Тут как раз мы приступили к изучению
пулемета "максим". При всем уважении к прославленной мосинской винтовке
образца 1891 года пулемет мне показался верхом совершенства, полюбился, как
говорится, с первого взгляда. Разборка, сборка, смазка, практические