"Сергей Казменко. Гибель "Хроноса" (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

положи. Домашнее.
Вертэй пододвинул к себе чашку, неловкими движениями положил варенья в
розетку. Он чувствовал себя скованным и неуклюжим. Черт подери, думал он,
если бы я хоть что-нибудь понимал. Он хотел было снова вызвать в себе
недавнюю злобу на редактора и на тех, кто за ним стоял, но не почувствовал
злобы - только усталость и опустошенность.
Чай был ароматным, отлично заваренным, и после первого же глотка Вертэй
вдруг понял, что это именно то, чего ему хотелось сейчас больше всего. Не
поисков истины. Не борьбы за правду. Не споров и не умных разговоров. Просто
выпить чашку чая и ни о чем не думать. Он даже забыл на время о том, где
находится, он выкинул из памяти все, что только что произошло. Просто сидел
и мелкими глотками пил чай, и ел очень вкусное клубничное варенье, которого
давно уже не пробовал. И постепенно, как-то совершенно для себя незаметно
втянулся в беседу, и они не спеша заговорили с редактором о совершенно
посторонних вещах - о погоде, которая этой осенью была на редкость плохой, о
том, когда же, наконец, ударят морозы, и о синоптиках, которые никак не
научатся давать верные прогнозы, о прошедшем лете, о том, как его думали
провести и как провести сумели. Редактор как-то очень просто, по-домашнему
посетовал на то, что очень много клубники в саду погнило во время дождей, а
Вертэй, которого подобные вопросы никогда раньше не занимали, посочувствовал
ему. Они мирно сидели друг против друга и спокойно беседовали о посторонних
вещах. И весь мир остался за стенами этого кабинета - неуютный сырой и
холодный мир, с холодным мокрым снегом, сыплющимся с неба, с пронизывающим
ветром и нахохлившимися прохожими, мир, где все было так неустроенно, где
царствовали вражда и ненависть, где люди не верили друг другу и не способны
были понять друг друга, мир, где человек изображал из себя царя природы, но
не был даже хозяином себе самому. И все, что разделяло их с редактором, что
делало их врагами и рождало взаимную неприязнь и ненависть - все осталось
там, в этом неустроенном мире за стенами кабинета. А здесь, внутри, не
осталось места для ненависти и не осталось причин для нее. Редактор долил
чаю в опустевшие стаканы, и они сидели и говорили, и не хотели, чтобы это
кончалось.
- Тоска-то какая, - сказал редактор, тяжело вздохнув, - Господи, какая
же тоска. Иной раз как получу такие вот бумажки - кивнул он в сторону
таблиц, все ещё лежавших на краю стола, - так выпить хочется. Тебе-то
гораздо легче, ты многого ещё не знаешь, ты ведь очень многого ещё не
знаешь...
Вертэй протянул руку, взял верхнюю таблицу. "Процент брака в
электронной промышленности". Цифры и цифры. А ну их к черту, разбираться в
них! Только душу травить. Он бросил таблицу в общую стопку, перевел взгляд
на редактора.
- Иной раз подумаешь - все, хватит! - продолжал тот, - Сил больше нет
терпеть! Ведь я уже до того дошел со всей этой чертовщиной, что Норгсона
понимать начал. То и дело теперь о нем думаю, а ведь десять лет назад и не
вспоминал почти что, вот она, память-то... - он тяжело вздохнул.
- Нордсон? Это ваш прошлый главный редактор? Он ведь давно умер?
- Да, умер... Это для вас для всех он просто умер... Из петли мы его
вынули, в этом самом кабинете. Вот так-то...
Редактор замолчал, несколько секунд сидел, глядя прямо перед собой
невидящим взглядом, потом резким движением отодвинул от себя чашку.