"Сергей Казменко. Гибель "Хроноса" (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

информацию, делать продвижение информации контролируемым и односторонним, то
есть упрощать свою структуру. Мы уже достигли такой сложности организации,
что произвольная информация может нас уничтожить. Вот ведь в чем трагедия
нашего времени - мы уже достигли этого предела. Классический пример - сбои в
работе компьютеров в системе обороны. Или распространение слухов - ведь это
же страшно представить, как искажается при этом информация. Куда ни сунься -
везде то же самое: произвольная информация, возникающая внутри человеческого
общества, способна это общество уничтожить.
Он немного помолчал, ожидая, видимо, какого-то ответа. Но Вертэй не
стал отвечать, и редактор продолжил:
- Вот ведь какая, значит, штука получается. Получается, что
человечество уже достигло той степени сложности внутренней организации
общества, за которой либо гибель, либо неизбежное упрощение. У других
цивилизаций этот предел может быть иным, мы о нем ничего не знаем. Но мы
знаем, что мы своего предела уже достигли. И существенно дальше в своем
развитии продвинуться не сможем, потому что предел этот внутри нас, он
заложен в нас природой. Мы, может быть, ещё сумеем как-то лучше устроить
свою жизнь. Но существенно повысить степень своего контроля над природой мы
уже не сможем. Это потребовало бы нового усложнения общества, на которое мы
физически не способны. Помнишь время, когда человек полетел в космос? Тогда
казалось: сегодня - орбита земли, завтра - освоение планет, послезавтра -
звезды. Ну, я не знаю, не берусь судить, может быть, мы и освоим планеты. Но
звезд человечество не достигнет, как ни грустно это сознавать. Для того,
чтобы достичь звезд, нам необходимо изменить свою природу, а человеческому
обществу это не под силу. Природа положила нам этот предел, она, подлая,
сделала нас такими, какие мы есть. Страшно жить в такое время, когда человек
подходит к своему пределу, страшно, если осознаешь все это. Потому что такое
знание приходит на смену вере в человеческие возможности, перестаешь верить
в человека вообще. Ты вот говорил, что потерял веру, что ненавидишь нас за
то, что мы убили твою веру. А кого ненавидеть мне? Природу? Хорошо, когда
есть кого ненавидеть, когда видишь врага. А если враг в тебе самом? Кому
тогда мстить? Как? Повеситься, как Норгсон? Он-то отомстил природе своей, но
отомстил лишь за себя самого...
Редактор замолчал, с минуту сидел, уставившись перед собой невидящим
взглядом. Потом вдруг взглянул на часы:
- Вот ведь время как идет, забыл совсем, - он снял трубку, нажал кнопку
вызова, - Зин, ты ещё здесь? Прости, ради Бога. Заговорились тут. Ты иди,
пожалуй, домой, не надо дожидаться. Завтра часам к двенадцати приходи, рано
не нужно. Ну, все, до свидания.
Они помолчали ещё немного. Вертэй несколько раз прошелся пол кабинету
до двери и обратно, потом сел в кресло, встретился взглядом с редактором,
заговорил:
- Вот вы сказали, что все потрясения, испытанные человечеством, все,
что принесли ему пророки, не вело общество вперед, что всякий раз
человечество останавливалось перед неким пределом, положенном ему природой,
и тогда снова приходили пророки, и все начиналось сначала. Но ведь это же не
так! ведь общество всякий раз выносило из этих перемен что-то положительное,
что-то всегда оставалось! Я уже не говорю о науке, о технологии - их-то
поступательного, в целом, развития вы отрицать не можете. И конца этому
развитию, между прочим, пока не видно. Хотя, конечно, именно это развитие и