"Кирилл Казанцев. Последняя обойма ("Константин Шумов") " - читать интересную книгу автора

гадостей - я все бы ему простил. И снаружи и внутри машина была такой
чистой, какой она не была даже в день покупки. Стекло Макс, конечно,
вставить не успел, но пулевое отверстие он остроумно превратил в дыру от
удара дорожного камня. Или хулиганской выходки. Оно было закрыто прозрачной
полиэтиленовой пленкой.
- Спасибо, Макс, - сказал я. - Ты настоящий друг.
Я сел за руль и вздохнул. При помощи Макса и Гарика я заработал
небольшую передышку. На этот раз мне дали выйти из серого здания с
колоннами. В следующий раз все может закончиться иначе.
Особенно если кому-то взбредет в голову просмотреть все вчерашние
видеопленки со всех видеокамер "Европы-Инвест". И увидеть там мое
изображение. Эта свисающая с потолка змея все-таки ухватила меня. И теперь
непросто будет дать убедительное объяснение тому, что я валял дурака в
вестибюле "Европы-Инвест" за час или полтора до того, как там начались
странные и кровавые события при участии Сидорова. События, которые
обеспечили моему приятелю не только объявление в розыск, но еще три пулевых
ранения и загадочных преследователей в черных масках.
И все-таки Сидорову было лучше, чем мне. Он лежал в чистой отдельной
палате под присмотром опытных и заботливых врачей. Он не знал о том, что его
ищет вся городская милиция. Он был вообще вне этого мира. Может быть, ему
виделись тропические острова, экзотические красавицы, теплые моря... Может
быть, он видел только непроницаемый черный полог, отделяющий его сознание от
реальности. Во всяком случае, он не мучался в раздумьях о своем завтрашнем
дне.
За него это делал я. Меня также очень интересовал вчерашний день
Сидорова, меня очень интересовал тот таинственный парень, разработчик
гениального плана налета на "Европу-Инвест". Тот самый парень, после встречи
с которым Сидоров заболел денежной лихорадкой и стал совершать
несвойственные себе поступки.
Слишком много вопросов. Скорее всего, придется ждать, пока Сидоров
придет в себя и расскажет то, что он может рассказать. А там видно будет.
Я снова вспомнил тот вечер, когда мы сидели на кухне и разговаривали.
Уже не о безумных сидоровских планах, нет, он уже понял, что уговаривать
меня бесполезно. Мы говорили о женщинах, о фильмах, о работе и еще о
какой-то ерунде... Мы просто говорили, и тогда это казалось мне вполне
обычной вещью. Еще один полуночный разговор на кухне, когда коньяк уже
кончился, а в холодильнике больше ничего нет. После таких вечеров не
остается ярких воспоминаний, а содержание бесед выветривается из головы так
же быстро, как пары алкоголя.
Оказалось, что все не так просто. Очень может статься, что таких
вечеров больше не будет никогда. Очень может статься, что это был последний
вечер, когда мы с Сидоровым вот так запросто сидели за одним столом.
Пропавшие четыреста тысяч баксов, вставшая в охотничью стойку городская
милиция, три пули, сволочи в масках - все это могло запросто разрушить
устоявшийся порядок вещей.
Что имеем - не храним, потерявши - плачем... Не так много было у меня
вещей, достойных хранения. И я не собирался их терять.

Часть вторая
Комиссия