"Сергей Казанцев. Крылатый камень " - читать интересную книгу автора

честные глаза, просили они, и машинист на месяц, на два превращался в
лаборанта, напряженно следил за стрелками, самописцами, световыми зайчиками,
вздрагивая от неожиданных звонков и ошалело гоняясь взглядом за
перебегающими огоньками...
В кабине у Черемухина уже побывали и газовый анализатор, контролирующий
работу вентиляционной службы, и ультразвуковой дефектоскоп, проверяющий, нет
ли трещин в рельсе... На этот раз пассажирское кресло занимал аппарат,
похожий на старинный граммофон: труба с широким раструбом была нацелена в
открытую форточку. Провода от "граммофона" тянулись к переносному пульту, на
котором мерцал маленький прямоугольный экран. По экрану бродили неясные
тени. Прибор этот был эхолотом, он на ходу пронизывал ультразвуковыми
импульсами каменную толщу, обнаруживая пустоты и трещины. "Ни одна водяная
змея теперь не спрячется в засаде", - подумал Черемухин. Картина, которую
показывал экран, записывалась на ленту видеомагнитофона - наверху ее
расшифруют любопытные ученые.
Картинка шла нормально, экран не мигал, не загоралась красная аварийная
лампочка, и Александр Михайлович, убедившись, что здесь исправно действует
свой "автопилот", повернул кресло обратно к ветровому стеклу. Он любил сам
водить состав и переключился на ручное управление немного раньше, чем
электровоз приблизился к опасному участку.
Загорелось красное табло. Состав увеличил ход. Черемухин пристегнулся к
креслу широким резиновым ремнем (вообще-то это следовало сделать с самого
начала, как только сел в электровоз, но какой же профессионал станет
привязывать себя на спокойном участке пути!). Электровоз резко задрал нос,
как сверхзвуковой самолет на взлете, и вагонетки, стукаясь концами крыш,
послушно полезли за ним в крутую гору.
Этот путь, проложенный в старом наклонном стволе, разрешалось
использовать только самым опытным машинистам. Если в недремлющий глазок
фотоэлемента не попадет потайной значок, нарисованный на электровозе
специальной краской, автоматический сторож просто выключит ток, и нарушителю
придется дожидаться аварийную команду, чтобы сняли его со стены, а заодно и
с электровоза на месяц-другой. У Черемухина была полная коллекция таких
значков-пропусков, позволяющих выделывать очень невозможные пируэты - высший
пилотаж! Александр Михайлович считался лучшим, хоть и самым лихим,
машинистом на шахте.
Вот и сейчас он не сбавил скорость, взлетев на верхний этаж,
развернулся где-то чуть ли не на потолке и со свистом ринулся вниз, чтобы
вернуться опять на свой горизонт, только уже далеко в стороне, у самых
дальних забоев, до которых добирался бы обычным путем не меньше часа. А тут
минуты! Состав почти падал, проваливаясь в бездну.
Из темного тоннеля состав выскочил в огромный сверкающий зал. Казалось,
тысячи хрустальных люстр зажглись на стенах, на высоком потолке и даже на
полу. Эту пещеру создала природа. Миллионы лет выращивала она в подземной
пустоте прозрачные кристаллы кварца - горный хрусталь. Тесно прижавшиеся
друг к другу граненые стеклянные столбики и столбы собирали свет
электрических прожекторов, отражали его тысячекратным солнышком.
Черемухин всегда останавливался в этом зале. Здесь он когда-то сражался
с семиглавым Змеем. Александр Михайлович вышел из электровоза. Воздух в
пещере был иной, чем в закрытой кабине, где работал кондиционер, настроенный
на запах леса после июньского дождя. В кварцевом зале пахло сухим