"Пол Керни. Путь к Вавилону" - читать интересную книгу автора

сражения за власть в дикой зеленой стране своих книг, осады и битвы, и
трагическую любовь, которую он так пока и не мог в полной мере представить
себе.
Нет, бесполезно. Все это уже не воплотить в жизнь.
Мир его книги стал безжизненным и плоским, а герои - марионетками на
неумело размалеванной сцене. Картины, которые он создавал, тускнели прямо
на глазах, как цветник после заморозка. Воображение его растворилось в
ледяной беззвездной мгле. Битвы смелых, сильных и великодушных людей
обращались в кровавую бойню: бессмысленные стычки, после которых на снегу
оставались горы трупов. Волки терзали тела убитых, копоть пожаров повисла
в воздухе. В отчаянии он стучал пальцами по клавишам, но из-под них
выходили только мертвые слова. Наконец, ему пришлось остановиться.
Я - время года, подумал он. Я - зима в ожидании весны. И мне еще долго
ее ждать.
Потянулись угрюмые, мрачные дни. Целыми днями Ривен сидел за столом,
глядя в окно на долину и навязчивое нагромождение гор. Он наблюдал, как
ссорятся чайки над трупом тюленя, и жалел, что не закопал его. Потом он
склонял голову и снова пытался вызвать жизнь из клавиш машинки. Но как
этот дохлый тюлень, повествование его источало только трупный запах.
Он вышел на воздух, ища поддержки у морского простора и свежего ветра.
Со своим теперь неизменным ореховым посохом он спустился к ручью и,
усевшись на валуне у воды, принялся потягивать виски из фляги.
Он рассеянно оглядел скопление камней на той стороне ручья, причудливый
узор лишайника, темные влажные пятна мха, понаблюдал за кружением песчинок
на перекате. Виски согрело его, обожгло пустой желудок; в голове слегка
поплыло. Ривен растер колени. Чайки прекратили свой шумный спор и улетели
прочь, образовав в небе над морем восьмерку.
Он снова уставился на валуны. Узор лишайника изменился; он менялся
прямо на глазах. Ривен прищурился, угадывая очертания и силуэты. Лошадь,
башня, корона, лицо... Худощавое смуглое лицо с резкими чертами, черные
бусинки глаз, остренькая бородка, и губы в усмешке - как щель.
- Боже правый!
Он вскочил на ноги, пустая фляжка, глухо стукнув, упала на землю. Перед
глазами все поплыло, Ривен буквально впился взглядом в валун... но там был
только лишайник и пупырчатый гранит. Он зажмурил глаза и зажал их
пальцами.
Не стоит пить до обеда.
В тот вечер он сел у камина и тщательно вычистил винтовку. Он
провозился с ней дольше, чем обычно. Во-первых, ее давно уже нужно было
как следует вычистить, а во-вторых его успокаивало ощущение гладкого
деревянного приклада в руках, ему хотелось выбрать воображаемую мишень в
сумерках на берегу. Ему всегда нравились ружья. Он любил разбирать их и
чистить - кроме тех, конечно, случаев в армия, когда чистка оружия
превращалась в нудную работу. Это было священнодействие с реальным
результатом. Доставляющее удовольствие.
Он передергивал и очищал затвор, пока окончательно не убедился, что на
нем не осталось ни ржавчины, ни сажи. Потом зарядил магазин и дослал
патрон в ствол. Он до сих пор еще не был уверен в том, что увиденное им
сегодня днем не было просто игрой воображения...
Пришла ночь. Ривен задремал в кресле, убаюканный треском огня и шумом