"Дей Кин. Поцелуй или смерть" - читать интересную книгу автора

неправдоподобно, чтобы убийца вторично попытался пристрелить его на улице,
полной народа. Для него теперь самым важным было то, какое мнение сложилось
о нем у Пата и Розмари, и то, что его мать два года жила без денег, обходясь
милостыней.
Менделл заметил, что, несмотря на ветер, он задыхается и весь в
испарине. Жестокие слова Пата словно приделали ему крылья. Все это ложь. Пат
не имел права так говорить о Галь. Этот флик со скотобойни, что он знал о
женщине, которая вращалась в таком обществе, о котором он не имел ни
малейшего понятия и в которое его никогда не пустят. Были хорошие женщины и
у скотобоен, и в Эванстоне, и в Лайк-Форест, но для всех парней, живущих в
Келли, девушки из высшего общества - паразитки, у которых только одно
желание - переспать с кем-нибудь. А собственные жены обманывали их направо и
налево и на всех углах. Эти парни мычали, как немые, увидев в газете портрет
девушки в вечернем платье, очень открытом, обнажающем грудь, в то время как
их собственные жены снимали трусики за сорок центов у Грента или Кресса,
чтобы оплатить услуги молочника или мясника и таким образом немного
увеличить жалкий доход семьи.
Галь была хорошей девочкой. Барни безумно желал ее и в первую же
встречу попытался получить ее. Галь тоже хотела его, так было с самого
начала. Но хотя Галь и позволила поцеловать себя, ничего другого она не
допустила до самой свадьбы.
Менделл вытер щеки и попытался не дышать так тяжело, ибо это привлекало
к нему внимание. Возможно, Галь забыла, для чего он передал ей деньги,
которые для нее ничего не значили, она столько имела их всегда... Галь не
знала, что такое быть голодной, не знала того страха, который бывает, когда
понимаешь, что денег хватит только на оплату жилья и газа. Галь никогда не
подбирала уголь у железной дороги и не клянчила монетки на кино...
Холод подбирался к Менделлу, и он принялся согревать свой сломанный
нос, прижав к нему руку.
Возможно также, что он не давал никаких денег Галь, что он просто
вообразил, что взял их из банка. Так же как он вообразил, что застал Галь с
другим.
На ближайшем углу оказался бар, и Менделл зашел туда. Теперь нужно было
привести свои мысли в порядок. Если он дал Галь деньги для матери, значит,
он в полном рассудке. Если он только вообразил это, значит, он сумасшедший и
созрел для психбольницы. В баре было тепло и сумрачно, в нем стоял знакомый
запах пива, виски и хорошей еды. Хозяин, толстый человек с венчиком волос
вокруг розового, как у ребенка, черепа, отложил газету.
- Слушаю вас, мистер.
Менделл заказал виски, чтобы разменять двадцать долларов, потом взял
телефонную трубку, чтобы позвонить Галь, прежде чем его нервы совсем
откажут. Когда наконец она ответила, у нее был тоненький голосок, как у
девочки, которую только что разбудили.
- Да, миссис Менделл у телефона.
- Это Барни, дорогая.
Он отчетливо услышал ее дыхание, и это подействовало на него, словно
ласка, нежная и очень личная.
- О, боже! Любимый, ты где?
- Я около Сойти-Сид, - ответил Менделл, - сейчас возьму такси и приеду
к тебе.