"Джоанна Кингсли. Любовные прикосновения" - читать интересную книгу автора

двенадцать лет назад, когда его приобрели Даниели, один из множества
способов, с помощью которых они наложили на этот дом свой отпечаток,
заключался в том, что они переименовали его. "Ла-Ветта" по-итальянски
означало "вершина".
Лари въехала на своем велосипеде в ворота и направилась по
поднимавшейся вверх подъездной аллее. Бросив на особняк первый взгляд, она
сразу же поняла, почему принц Марко Даниели отдал предпочтение именно этой
ньюпортской недвижимости. "Ла-Ветта" очень напоминала "Монтичелло", один из
самых известных американских домов, который спроектировал для себя Томас
Джефферсон. Лари знала, что замысел Джефферсона в действительности строился
на основе работ и теорий Андреа Палладио, итальянского архитектора
шестнадцатого века. Подобно многим виллам Палладио, "Ла-Ветта" имела изящно
закругленный центральный купол, от которого во все четыре стороны тянулись
одинаковые крылья, заканчивающиеся портиками. Пропорции здания были
удивительно красивы.
Лари слезла с велосипеда и разгладила шифоновое платье в цветочек,
которое во время езды было собрано в складки между коленями, чтобы оно не
попало в цепь. На голове у нее была соломенная шляпа. Но в последнюю секунду
Лари решила, что в ней она будет выглядеть слишком наивной.
Ее встретил дворецкий Парсонс, седовласый человек с длинным угловатым
лицом. На первый взгляд, интерьер дома был таким же, как и у других
ньюпортских особняков: широкие коридоры, мраморные полы, фурнитура из
полированной латуни. Но когда Парсонс провел ее туда, где гостью ожидали
Даниели, она отметила множество важных деталей. Каждый предмет прекрасной
антикварной мебели, каждое произведение искусства из тех, что висели на
стенах или стояли в нишах вдоль коридоров, был, очевидно, выбран и помещен
на место так, что это производило впечатление идеального порядка и
равновесия, прекрасного подбора цвета и формы. На великолепном французском
сундуке, украшенном маркетри, который как бы смягчал суровость пустого
пространства холла, стояла маленькая бронзовая статуэтка танцовщицы Дега. На
стене между двумя дверными проемами висела картина Моне, на которой были
изображены водяные лилии. В нише разместилась коллекция севрского фарфора.
От светильников, скрытых в потолке, на все эти сокровища падал приглушенный
свет.
Дворецкий тихонько постучал в большую дверь из полированного красного
дерева в конце холла и вошел в комнату первым.
- Мисс Ларейна Данн! - объявил он и удалился, молча закрыв за собой
дверь.
Переступив порог большой, залитой солнечным светом комнаты, Лари была
сражена ее красотой. Светло-зеленый цвет стен уравновешивался
маслянисто-кремовыми лепными украшениями и серовато-белым потолком. Мягкая
мебель, стоявшая перед камином, была обита гобеленовой тканью с изящным
растительным орнаментом, который резко контрастировал с занавесками на
окнах. Рисунок на них представлял собой абстрактную композицию из цветов,
которая, как ни странно, придавала комнате атмосферу беззаботности.
Когда внимание Лари переключилось на сидевших в комнате людей, она тут
же обнаружила, что Чезза среди них не было.
Принц Марко Даниели поднялся с кресла и вышел ей навстречу.
- Синьорина Данн! Как приятно, что вы смогли приехать к нам!
Он улыбнулся. Зубы у него были белые и ровные, словно клавиши пианино.